Your Mistake. Джереми Йорк

манере, смакуя приготовленные Тимом бисквиты и разговаривая о погоде. Не было переглядываний и томного закатывания глаз, не было страстных пожатий и поглаживаний колен под прикрытием белоснежной скатерти, словом, ничего из арсенала прежних чаепитий, завершавшихся поспешным бегством невольных свидетелей очередного сексуального акта.

      Как я понял, мисс Томпсон дулась из-за отъезда Курта, что не мешало ей, впрочем, с искренней непоследовательностью радоваться отъезду вашего покорного слуги. Возможно, что, будучи знакомой Роберта Харли, Нелли наслушалась сплетен о гомосексуальных опытах Мак-Феникса, а потому видела во мне соперника? Признаться, у меня не было времени, чтобы копаться в психологии этой взбалмошной, легковозбудимой девушки, но я допускал и такой вариант.

      Я разделял ее тихую радость. Я не мог передать, насколько мне опротивел Стоун-хаус за этот безумный уик-энд. Впрочем, я путаюсь даже сейчас, «опротивел» – не совсем верное слово, просто я не видел ни малейшего повода находиться там дольше, чем диктовали правила хорошего тона, я спасался бегством и не стыдился подобной формулировки, я мечтал о своей квартирке, о горячей ванне, о куске разогретой в микроволновке пиццы и о неторопливом разговоре с Мериен.

      Я отдохнул от Курта. Теперь же я мечтал просто отдохнуть, телом, не измотанной пациентом душой. Я был счастлив, плюхаясь на пассажирское сиденье его ярко-красного «Ягуара», я наивно мурлыкал под нос нехитрый мотивчик и ободряюще улыбался приунывшему Тиму, провожавшему меня завистливым взглядом.

      Десять минут полного, самозабвенного счастья, ветер в лицо, запах океана, которым я никак не мог надышаться вдоволь, фырканье Курта в ответ на мои блаженные вздохи.

      А потом, сразу за Саутгемптоном, мы врезались в пробку.

      Это было настолько неожиданно, что я растерялся. Мотаясь с Мак-Фениксом в Лондон и обратно, я ни минуты не потратил на бездарное многочасовое бдение под рев моторов и ругань озлобленных водителей, Курт умел выбирать дороги, и я перестал считать полупустую трассу чудом. Теперь же нас окружала тьма автомашин всех марок и мастей, безнадежно моргавших красными огоньками стоп-сигналов. За следующие десять минут мы проехали от силы пятнадцать метров, и я обреченно вытянул ноги, смиряясь с тем, что по скорости нас делают пешеходы. Увы, это был воскресный вечер, конец уик-энда. Лондонцы рвались домой.

      Я взглянул на Курта, ожидая ругани, ярости, еще более агрессивных проявлений его дурного нрава, тем более, что поводов предоставлялось множество, но он был спокоен и расслаблен, поглядывал вокруг с интересом и лениво жал кнопки в поисках нужного диска. Курт улыбался, совсем как я каких-то жалких полчаса назад.

      Возненавидев себя за наивность, я понял, что он предвидел эту пробку. На мою виртуозную брань Мак-Феникс не обратил внимания, но, обрадовавшись, что я подал голос, заговорил о какой-то ерунде, поделился парой последних анекдотов, потом нашелся подходящий случаю диск и ливерпульская четверка скрасила наше неспешное продвижение в сторону дома.

      Подпевая