Фауст. Сети сатаны. Оливер Пётч

себе под нос. Иоганн слышал однажды, что прежде цистерцианцы сами трудились на полях, дабы обеспечить себя пропитанием, но это было давно. Теперь же они владели состоянием, которое лишь росло от поколения к поколению. Только из ближайших деревень не меньше дюжины принадлежали монастырю. Крестьяне исправно платили подати, хоть временами и проявляли недовольство. Но так уж повелось с незапамятных времен: рыцари сражались, монахи молились, а крестьяне гнули спины.

      «А я что буду делать? – задумался Иоганн, проходя под высоким крестом. – Какую судьбу уготовил мне Господь?»

      Он покинул церковь, после чего повернул направо и добрался до лазарета. Это была вытянутая комната с высокими потолками; справа и слева стояли кровати, на которых лежали больные монахи, укрытые тонкими одеялами. Молодой монах расстилал по полу свежий тростник. Другой, уже преклонных лет, как раз наливал горячую воду в кадку с травами. Скоро пряный аромат защекотал ноздри. Заслышав торопливые шаги, старый монах поднял голову, и на его усталом лице заиграла улыбка.

      – Иоганн! – воскликнул он радостно. – Ты все-таки пришел. Ну да, сегодня же воскресенье и у тебя свободный день… – Тут лицо его вновь стало серьезным. – Только вынужден разочаровать тебя. У меня сегодня слишком много дел, и пойти с тобой в библиотеку не получится. – Он показал на кровати, занятые монахами: – Да ты и сам видишь, эта лихорадка – сущее бедствие. Только вчера от нее умер добрый отец Иеремия, тем более что был в преклонных летах. Мир праху его… – Он тяжело вздохнул и перекрестился. – Ну а как дела у моего старого друга, отца Бернарда? Надеюсь, хоть у него все хорошо?

      – Отец Бернард здоров и передает вам привет, – ответил Иоганн. – А вот моя матушка тяжело больна.

      Молодой монах с гладко выбритым подбородком и в белоснежной рясе бросил на них хмурый взгляд. Многие цистерцианцы блюли обет молчания и зачастую объяснялись лишь при помощи знаков. В лазарете запрет соблюдался не так строго, однако правила имели силу и здесь.

      Отец Антоний отвел Иоганна в нишу чуть в стороне от кроватей и там внимательно его выслушал.

      – Хм, кашляет кровью, говоришь? Не берусь утверждать, но…

      Монах помолчал, и Иоганн посмотрел на него с мольбой в глазах.

      – Что? Скажите, прошу вас!

      Отец Антоний вздохнул.

      – Ты ведь знаешь, что твоя мама давно хворает. Если тело слабое, болезни проникают в него и селятся там, подобно червям. Скверные болезни вроде белой чумы.

      Иоганн закрыл глаза, чтобы не выказать испуга. Он уже слышал о белой чуме. Ее часто привозили путешественники и паломники из Венеции, Генуи или Рима. Больные теряли силы, много спали, кашляли и чахли, как осенние листья. Потому в народе эту болезнь называли чахоткой. Она была не столь свирепа, как обычная чума, но также неизбежно заканчивалась смертью.

      – И нет никакого средства? – шепотом спросил Иоганн. – Вам ведь известно столько лекарств, отец Антоний!

      К горлу подступил комок.