Прощай, Гари Купер. Ромен Гари

Ленни. Когда-нибудь сам поймешь. Но ты не торопись. Так лучше, когда это случается без твоего активного участия. Сюрприз.

      – Лет сорок-то тебе есть?

      – Все пятьдесят, Ленни.

      – Вот это да! Классное поколение у вас было, парни! Не то что мы. Мы, пожалуй, столько не протянем. Но, значит, ты кучу полезного успел узнать. Давай, колись.

      – Да нет…

      – Ты был счастлив? Ну, если не считать лыж, разумеется?

      – Нет, пронесло, слава тебе… Вот почему мне так просто уходить. Никаких сожалений.

      – Значит, стоит поверить, что в нем что-то есть, в том, что они придумали там, на Востоке, стоицизм, так, что ли?

      – Это не восточное изобретение, Ленни. Это греческое. Ты путаешь с йогой.

      – Ну греческое. Знаешь, Эрнст, сказать тебе откровенно, плевали они на нас. Представляешь, как он забавляется, тот, что сидит там, наверху, где никого нет. Чеширский кот, помнишь? Мне про него рассказывали, когда я был маленьким. Одна улыбка, а кота за ней и нет. Наверху – то же самое. Издевательская улыбка – и никого за ней.

      – Надо же, Ленни, у тебя теперь язык развязался?

      – А какая разница? В любом случае, нет никакой опасности, что я что-нибудь скажу. Сказать мне нечего. Такая тоска берет, как подумаю, что ты никогда уже не встанешь на лыжи, Эрнст.

      – Ничего, как-нибудь привыкну.

      – Не нравится мне эта смертность. С одной стороны тебе демография, с другой – смертность. И ведь каждому дано на нее право. Чертова демократия. Хочешь знать мое мнение? Здесь какой-то обман, Эрнст. За нас мало платят, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Нас надули.

      – Кто, Ленни?

      – Понятия не имею. Кажется, мы все вышли из Океана, триллионы лет назад. Но до того, что было раньше? И еще раньше? И раньше раньше раньше? Все время эта несчастная улыбка? Через несколько дней и у тебя, Эрнст, появится такая же. Поверь моему слову. Порой мне кажется, что мы здесь затем, чтобы смешить кого-то.

      – Как ребята?

      – Лето скоро, так что можешь не беспокоиться, ты не много потеряешь. Бабочки разные. Некоторые думают даже снять какой-нибудь банк в Цюрихе. Там, внизу, полно всяких банков. Но нужно неделями готовиться, чтобы провернуть такое дело, за это время и в самом банке можно столько же заработать. Это дело с почтовым поездом в Англии всех взбаламутило.

      – Я их понимаю. Когда ты молод, тебе нужны чужие примеры.

      – Кто оплачивает тебе клинику?

      – Здешние австрийцы. Кажется, я как-то давал им уроки в Тироле, когда они были еще детьми. Я уже не помню. Богачи, они иногда такие забавные. Филантропия, наверное.

      – Это что еще такое?

      – Это богатые, которые хотят хорошо себя чувствовать.

      – У тебя есть кто-нибудь где-нибудь? Кому надо написать, где тебя похоронили?

      – Да нет, еще марку на это тратить.

      Тогда-то Ленни и задал ему свой вопрос.

      – Эрнст?

      – Да?

      – Что же это такое?

      – Не знаю, малыш, совершенно ничего не знаю. Но что-то хорошее все же есть.