Призрак. Дмитрий Владимирович Потехин

сегодня третьему курсу.

      – Я… рассказывал о природе призраков. Также о том, чем они отличаются от астральных тел…

      – Про филактерии вы что-нибудь говорили?

      «Донос!» – с содроганием подумал Людвиг. – «Но кто? Кто?!»

      – Да… Мне задал вопрос один студент. Я не собирался затрагивать эту тему, но…

      – Вы не имели права ее затрагивать! – ядовитым тоном поправила Лефевр.

      – Извините. Я понимаю… Но я рассказал это лишь с целью уберечь учеников от… опасных соблазнов.

      – Людвиг, вы ведь понимаете, о чем речь? – печально спросил профессор Голлербах, потирая лоб. – Вы обсуждали с тринадцатилетними детьми теорию, которая…

      – Это не теория, это лжетеория! – гневно прервала Лефевр, так, что даже Голлербах посмотрел на нее с виноватой растерянностью.

      – Лжетеория, – спокойно согласился Кауц.

      – Вы сознаете степень вашей ответственности перед школой и перед обществом? – грозно проговорила Лефевр, буравя Людвига взглядом.

      Ее сережки снова подрагивали.

      – Да.

      – В наше гибельное время эта школа кое-как пытается быть островком благопристойности и здравомыслия, – трагично пропел преподаватель артефакторики господин фон Хесс, чье тощее лицо пряталось под роскошной седой шевелюрой, как черепаха под панцирем. – Не добивайте нас, молодой человек, не заносите в наши стены химер!

      Его нарочито жалостливый, издевательски-молящий тон подействовал на Людвига хуже, чем гром и молнии фрау Лефевр.

      Кауц вопросительно посмотрел на приват-доцента Вальтера, который все это время равнодушно дымил сигаретой в углу.

      – По-моему, все очевидно, – Вальтер с циничной легкостью пожал плечами, бросив на Людвига уничтожающий взгляд. – Этому человеку не место в Шварцкольме!

      Людвиг похолодел. На долю секунды ему захотелось стать бомбой, взорваться, убить самого себя и всех сидящих рядом. Они говорили о нем, как о преступнике, как о ничтожном дураке!

      Между тем взоры присутствующих привлекла к себе странная улыбка на лице ибн Махлуфа.

      Почтеннейший ибн Махлуф весело, без сарказма поглядывал на Людвига, накручивая на палец свою черную как смоль бородку.

      – Людфир! – он оскалил кривые желтые зубы. – Я не говориль так… Нет, не надо уходить! Людфир очень мудри, но очень молодой юнош. Он делает ошибки – это плохо, но это хорошо для… для опыт. Это не страшно! Но вперед осторожней, осторожней!

      Он подмигнул Людвигу озорным глазом.

      – Людвиг, вы можете пообещать, что ничего подобного больше не повторится? – выдохнул профессор Кауц, мрачно разглядывая свои костлявые руки, покоящиеся на столе.

      – Да, я обещаю.

      – Вы свободны.

      Людвиг встал из-за стола, откланялся и без надежды услышать от директора напоследок доброе слово, быстро вышел за дверь.

      Ему хотелось сдохнуть.

      Вторая встреча

      Они жили на даче уже месяц и, кажется, были