Грандиозная заря. Анн-Лор Бонду

закрыла глаза. Она представила себе во всех подробностях эту сцену из далёкого прошлого.

      – И небо тоже было красным, – добавила она.

      Глава 3

      Июль 1970

      Я сидела, прислонившись лбом к одному из иллюминаторов, на заднем сиденье нашего «панара» и уже несколько часов молчала. Я высматривала первые признаки ночи. Боялась, что машина сломается и нам придётся опять спать на обочине. Меня пугал лес, из которого мы только что выехали. Но и облезлые холмы, показавшиеся впереди, мне тоже не нравились.

      – Ну, – проговорила мать, выключая зажигание, – кто был прав?

      Я отлепила лоб от стекла и увидела две колонки заправки, а чуть подальше – магазинчик с чудно́й закруглённой витриной.

      – Ты, – признала я с облегчением.

      – Очень важно, чтобы ты мне доверяла, Консолата. Иначе у нас ничего не получится.

      Я повернулась к ней. В свои четыре года (почти пять) я уже понимала, какой моя мать была красивой, юной и одинокой. Слишком красивой, слишком юной и слишком одинокой, чтобы заботиться о таком количестве детей.

      – Ты не голодна?

      – Всё нормально, – соврала я.

      После варёных яиц, которыми мы закусили в Сен-Бонне, у нас в желудках ничего не было. Яйца уже давно переварились. Хорошо, что малыши спят.

      – Мне тоже нормально, – сказала мать. – Но я бы не отказалась от чего-нибудь вкусненького. Например, от супа из тапиоки. А ещё тартинок с тунцом-и-помидорами и перчёных сухариков!

      У меня тут же слюнки потекли. Роз-Эме умела подобрать верные слова. Она знала их силу, их вкус. Жонглировала ими, как мячиками.

      – Ух ты, смотри! Думаешь, вон тот месье не угостит нас?

      Она распахнула дверь фургона и вытянула наружу ноги, длинные и стройные, как у фламинго. Из глубины «панара» я хорошо видела этого типа: он стоял у заправки, неподвижный, как манекен, и смотрел на мою мать. На нём был рабочий комбинезон, в левой руке – пластмассовая канистра, а над головой – нимб. То есть всего лишь закат, красное солнце, которое залило всё вокруг и подожгло витрину магазина у него за спиной.

      Я перебралась через сиденья и тоже выпрыгнула из фургона. Мне совсем не хотелось, чтобы опять было как в сквоте и чтобы этот тип возомнил себе всякое про мою мать. Я думала, что моё присутствие хоть как-то защищает её от мужчин.

      – Я уже закрываю, – сказал он.

      – Мы на секунду, – ответила мать. – Наверное, вы наш ангел-хранитель.

      Заправщик направился к ней, щурясь от яркого света заката.

      – Уж не знаю, кто из нас двоих ангел, – сказал он, опуская канистру на землю.

      Я поняла, что он меня не увидел, поэтому подбежала и вцепилась в мамины ноги. Пусть знает, что это моя территория.

      – О… – произнёс заправщик, впервые взглянув в мою сторону. – Так вон он где, ангел!

      – Её зовут Консолата, – сказала мать. – Это итальянское имя.

      – Вы итальянки? – удивился заправщик, глядя на наши светлые волосы.

      – Нет, но у меня большая страсть к языкам! – Роз-Эме рассмеялась как-то чересчур громко.

      Заправщик