Одинокий волк потерянной стаи. Герман Ломов

в этом непреложный закон Абсолюта», – мелькнуло в голове, когда залётная крыса – куда только домовой с комендантом смотрят? – пересекала по диаметру нашу почему-то квадратную общажную кухню.

      Я хотел написать поэму –

      Появилась жестокая проза…

      Мой стол усыпан грудами черновиков: листы, листики, листочки, шпаргалки, клочки бумаги, газетные полосы, смятое, даже исписанная туалетная бумага есть. Заходите – даром отдам. Может, у вас получится поэма об убийце Президента.

      * * *

      Последнее

      В отдаленном городе Энске,

      Что затерян в просторах страны,

      Жили двое – Олег и Владимир –

      Вместе пили, учились, росли,

      Вместе строили планы и даже

      Умудрились, в конце концов,

      При наличии разных родителей

      Походить на двух близнецов.

      Но однажды, осенним денёчком,

      Где-то в августе иль в ноябре,

      Скука ль наших друзей одолела,

      Иль душа полыхала в тоске…

      После бурной недели запоя –

      Сколько можно так жизнь прожигать?

      К черту – тёлок, гулянку и водку –

      И отправились в город. Гулять.

      Жарко. Скучно. Осенние мухи

      На помоях притихли и спят.

      Вдруг плакат: «JFK. Выстрел. Даллас».

      Попадает под взоры ребят.

      Не промолвив друг другу ни слова –

      Они знали, что делать и как –

      Только скрипнула дверь потихоньку

      Да слегка надломился косяк.

      В кинозале прохладно и пусто,

      Растворяется, гасится свет…

      Мы пока оставим героев.

      Не мешать же в кино. Я – эстет…

      Лишь когда саблезубые титры

      Поползли, по экрану скользя,

      Вышли, взяли бутылочку водки,

      Покурить в парке сели друзья.

      На скамейке сначала сидели,

      Вдруг Олег пересел на асфальт:

      «Вовка, вижу – тебя звали Освальд,

      А меня звали – Джон Фитжеральд.

      Вижу осень. Ноябрь. И Даллас.

      Люди, флаги, ряды этажей,

      Стекол глянец и ствольное жало

      В отрицанье листвы тополей.

      А затем, за прикладом винтовки

      Я увидел тебя и твой лик…

      Может это во сне? Понарошку?

      Переписан сценарий на крик?

      Вовка, видишь меня? Я – в машине

      Обнимаю красотку-жену,

      Улыбаюсь, но жить мне осталось

      Где-то, может, минуту одну».

      «Да. Я вижу, Олежка, я – Освальд.

      Вижу спины мелькают, бока…

      Ты в кортеже на главной машине,

      Я с винтовкой в углу чердака…

      Появились они в воскресенье.

      Как узнали мой адрес? И где?

      Обещали почёт, уваженье…

      А делов-то – огонь по тебе.

      Я не смог. «Что за бред»? Отказался:

      Пули выпустил так… Не смотря.

      За «такую стрельбу» их же люди

      Через