Эллиниум: Пробуждение. Анджей Беловранин

Кадме есть храмы и Текущего, и Пробудившегося, и Матери-Земли, – возразил Пескарь.

      – Но храмы эти малы и совсем не так величественны, как обиталище царя!

      Пескарь не знал, что на это ответить, потому что жрец, возможно, был прав – но соглашаться с ним желания не было. Юный воин вложил меч в ножны и прошелся по храму, осматривая его убранство. Храм был богатый: были здесь и великолепные росписи, и мозаики, и золотые курильницы, и разнообразные сокровища – явно подношения Текущему. Перед статуей огромного сидящего бога возвышался круглый медный алтарь диаметром в три-четыре локтя. На нем можно было приносить и кровавые жертвы, и во всесожжение.

      Сама статуя, выполненная из бронзы, золота и слоновой кости, была самым величественным сооружением, которое доводилось до сих пор видеть Пескарю. Бог был почти как живой. Казалось, он вот-вот встанет и пробьёт головой крышу храма – так он был велик и могуществен.

      – Чувствуешь трепет?! – обратился к нему жрец. – Знай, что ты полностью во власти Текущего! Помни и не забывай об этом!

      Похоже, жрец привык к тому, что посетители храма восхищаются статуей. И когда Пескарь повел себя так же, как обычный прихожанин, тот немного успокоился. Страх его начал проходить – по крайней мере он понял, что захватчики не собираются убивать его на месте.

      – В любой миг Текущий может покарать вас, разрушителей мирных городов, убийц женщин и детей, осквернителей святости домашнего очага!

      – Ты уже второй раз называешь жителей Доса мирными, – с раздражением ответил Пескарь. – Хотя всем известно, что вы сами – грабители и пираты.

      – Мореходы Раадоса нападали на корабли Кадма, это верно, – сказал жрец противным тоном всезнайки. – Но не мы первые начали эту войну! Кадмийцы еще раньше стали топить корабли, идущие в Дос.

      – Неправда! – выкрикнул Увалень.

      – Нет, правда! – по-детски возразил Пеликан. – Раадос лежит на выходе из Кадмийского залива, и морякам других городов и стран незачем терять два лишних дня, чтобы плыть в Кадм и обратно, если они могут здесь обменять свои богатства на все те же товары, что есть там. Поэтому кадмийцы издревле завидуют нам, раадосцам, и всячески очерняют и притесняют.

      – Но вы грабите и корабли других городов, не только кадмийские, – припомнил Пескарь.

      – Раадосцы не грабят, а берут подать за проход через свои воды, – стоял на своём жрец. – За то, что мы охраняем торговцев от настоящих пиратов: таглакских налётчиков и душегубов из Кадма.

      – С чего это мы должны тебе верить? – подозрительно спросил Увалень.

      – Каждый пират скажет, что он никого не грабил, а лишь защищался от напавших на него торговцев, если его припереть к стенке, – поддержал Пескарь.

      – Вы вольны верить, во что хотите, – свысока заявил жрец. – Но от этого правда не перестанет быть правдой!

      – Все вы, чужаки, странные, – пробурчал Увалень. – Говорите-говорите, и не поймешь, не то правда, не то врёте или хвастаетесь. Вот мы, воины Грома, всегда говорим правду. Нам просто