Древо прошлой жизни. Том II. Призрак легенды. Александр Гельманов

На обрывистом краю горы росли причудливые и пышные сосны, с другой стороны имелся спуск по крутой и жёсткой как наждак тропе. Внизу, там, где она кончалась, можно было пробраться между склонами ближайших гор по каменистой дороге, видимой за деревьями. После этого мне предстояло снова вскарабкаться на очередную вершину, немного передохнуть и опять спуститься вниз. На горизонте высились одни лишь гряды хребтов разной высоты, и иного пути теперь у меня не было. Каждый миллиметр карты означал восемьсот метров по земле вверх или вниз, и большая часть трудного участка ещё была впереди. Правильно сказала Марина, что главное не растеряться, не плюнуть на всё. Надо быть самодостаточным и целеустремлённым, и чтобы подбодрить себя, я включил плеер с самой знаменитой песней Эдит Пиаф «Браво, милорд», знакомой нам по эпизоду фильма, в котором Штирлиц вёз пастора Шлага к швейцарской границе.

      Я давно заметил, что дома во Франции обычно окрашены в светлые тона, соответствующие оттенкам местной горной породы. На Лазурном берегу встречаются горы и разломы почвы красноватого цвета, а в окрестностях Марселя, как я видел в кино, – беловато-серого. Есть и желтоватые горы. В обрамлении южных ярко-зелёных деревьев с красивыми листочками и длинноигольчатых средиземноморских сосен они выглядят изумительно. Архитектура домов, усадеб и вилл здесь различна, но в ней имеется нечто сходное, французское. Возможно, это характерные ставни, расположение необычных окон или форма красных черепичных крыш. Однако все дома выкрашивались преимущественно в абрикосовый, лимонный и светло-серый цвета, что на фоне постоянно голубого неба под яркими солнечными лучами выглядело сказочно. А красота сельских пейзажей, изображённых на средневековых полотнах художников эпохи Возрождения? Не зря же бытует известное всем выражение «прекрасная Франция». Может быть, оно и возникло, потому что национальная идея тоже была сформулирована давно и коротко: «Величие Франции». Тогда какая национальная идея у нас в стране, где ежедневно говорят о «Великой России», и в чём же эта разница? В том, что воровство простирается до того, что даже цепи памятника национальному поэту на Тверской стащили вместе со станками заводов на металлолом, а вывоз денег за рубеж достиг того, что десятки миллионов соотечественников, отдавших здоровье за державу, ложатся спать голодными? Как говорилось в школьные годы, «у лукоморья дуб спилили, кота на мясо изрубили, русалку в море утопили, златую цепь в утиль снесли». Или эта идея заключается в национальных проектах окончательно сделать платными образование, медицину и коммунальные услуги, на что побоялся решиться даже Борис Ельцин?

      Я поднялся и начал спускаться с горы, захватив на память обломок красноватого камня.

      Нашу национальную идею формулирует глянцевая гламурная нечисть, мастурбирующая с телеэкрана на всё, что в стране ещё живёт и дышит. Это она культивирует ген жадности, сеет агрессивность