Фисташки. Сборник рассказов. Дмитрий Федорович Савицкий

что он – самый невозмутимый, подтвердил: – Штурвал, я потрогал этот, сука, штурвал, и уже не выпускал его.

      – Вот, видете синяки? – и Лысков протянул нам с Максом под самый нос свои клешни. В глазах Макса читалась, я видел, фраза: »Надеюсь, это не от онанизма». Но пристально посмотрев на бледного и, на удивление, нервного Лыскова, он спросил:

      – Ну, понятно. А, что дальше-то было?

      – А то, что я этот блядский штурвал в ту ночь держал так эдак часов семь.

      – Вы, блин, не поняли, – вещал Лысенький, – Ночь, темень, лохань на всех парах куда-то херачит, я один за штурвалом ею, типа, управляю. Что дальше? До выхода в море, вы знаете, где-то 40 километров, а по пути в заливе, сука, лодки, пароходы на рейде, всякая прочая хрень, а главное: впереди Североморск – база северного флота со всей своей поебенью, включая крейсеры и прочие атомные подводные ракетоносцы.

      Тогда мы с Максом, кажется, сделались серьезнее. Мы были шалунами – да, но тупыми мы не были никогда. Мы замолчали.

      Лысков посмотрел на нас, затем в окно, помолчал, налил водки и продолжил:

      – Делать было нечего, я стал рулить.

      – Я еще надеялся, что кто-то сейчас подойдет, но время шло, а никого не было.

      Снизу из кубриков, кажется, слышалась какая-то возня, музыка, даже вроде песня.

      Я хотел кого-то позвать, привести, сказать, что я, типа, не в курсе, не умею. Я, даже, сделал пару попыток сбежать вниз и позвать, но тут началось! Жопа!

      – Какая жопа? – переспросил, закуривая, Макс.

      – Самая настоящая, смертельная!

      По курсу нашего корыта вдруг из темноты вырос огромный корабль. От него в разные стороны тянулись какие-то тросы, я потом понял, что это были якорные цепи, вообщем он стоял на рейде посреди залива. Волосы у меня зашевелились, ведь я не только эту баранку не умел крутить, я…

      – Штурвал, – вставил Макс.

      – Штурвал, – согласился Лысков, – Но я и за рулем машины никогда не был, да, какой машины, – продолжал Лысков, – Я и велосипедом никогда не управлял.

      – И я крутанул его.

      – Штурвал? – спросил Макс.

      – Его, – подтвердил Лысков, – И уже не переставал его крутить: то влево, то вправо до самого утра.

      – Тот первый корабль я едва обошел, но слишом резко повернул так, что стал перпендикулярно заливу. Где-то недалеко, по видемому, был берег, но его не было видно. Вот в чем главная беда: знаешь, что он есть, скалистый такой, но его нет, не видно! Полярная ночь, сука!

      – Я испугался и резко крутанул вправо, пытаясь держаться центра залива. Ну и понеслось: пароходы, лодки, какие-то плавучие доки. Обхожу их то слева, то справа. Одни проносились мне навстречу, гудели видимо мне так громко, что я приседал. Один пароход, я так увлекся обруливать, – и тут Лысков слегка улыбнулся, – что повернул назад к Мурманску.

      – Да, – продолжал Лысков, – Появилась даже мысль вернуться, но я сообразил, что назад – тупик и прийдеться выброситься на берег. Лучше все же – в открытое море! И я, сделав, таким образом, круг почета вокруг неизвестного мне судна, повернул