Башни витаров. Валентина Хайруддинова

руку в его разинутую пасть!

      Синигир поднял вверх руку – рукав рубашки скатился к локтю, и потрясенные посетители увидели едва зажившие шрамы.

      Все дружно охнули.

      – Левую руку! – продолжал охотник, – а правой – выхватил нож и – раз! Нанес медведю удар прямо в сердце!

      Тимша сидел неподалеку спиной к столу охотников. Во время повествования Синигира он лишь качал головой. Нет, Тимша не сомневался в правдивости истории, но ему казалось: говорить о своей храбрости значило хвастаться, а это, по меньшей мере, недостойно настоящего мужчины. Тимшу в силу молодости волновал вопрос о том, каким должен быть настоящий мужчина: себя-то он очень хотел считать таковым.

      После рассказанной Синигиром истории зверолова просто распирало от желания высказать охотнику свое мнение. Потому, едва дождавшись, когда под шум одобрительных мужских возгласов и восхищенный женских вздохов торжествующий Синигир уселся на место, Тимша повернулся к столу охотников и произнес:

      – Убить свирепого зверя в схватке непросто, а еще труднее не хвалиться этим.

      В харчевне повисла нехорошая тишина.

      – Ты кто, юноша? Меня ты, как я понял, знаешь, но я тебя – нет, – скорее удивленно, чем сердито спросил Синигир.

      – Я зверолов из Синего леса, Тимша! – гордо вскинув голову, звонко объявил юноша.

      Вот так они встретились впервые лицом к лицу. Неизвестно, чем бы эта встреча закончилась, если бы не случилось нечто совершенно неожиданное: сразу после представления зверолова в маленьких окнах харчевни вдруг блеснул яркий свет молнии, воздух разрубил удар грома, за ним второй, третий. Завсегдатаи «Колючей елки» оторопели: они боялись грозы, очень редкой гостьи в этих местах, поэтому присмирели, притихли, забыв на время и о Тимше, и о Синигире.

      Синигир решил: недостойно великого охотника связываться с глупым мальчишкой. Он завернулся в широкий, красиво расшитый узорами плащ и отправился восвояси, показав: стихия ему нипочем. Но перед уходом охотник поделился своими мыслями о Тимше с товарищами. Те, когда удары грома прекратились, пришли в себя и охотно передали слова охотника юному зверолову. Тимша, после того, как закрылась дверь за охотником, уже считал себя победителем в едва начавшемся словесном поединке, а, по словам острых на язык охотников, выходило: Синигир посчитал юношу выскочкой и задирой. Тимша выслушал и лишь гордо вздернул подбородок, что означало: «Посмотрим!»

      Вот с той встречи и началось соперничество охотника и зверолова, тайное, но захватившее обоих. Хотя положение оказалось неравным: трофеями Синигира стали двадцать медведей за два года, а Тимша… Но юный зверолов не унывал, слушая про медведей, и рассуждал так:

      – Что охотник? Он убивает зверя почти всегда на расстоянии. А зверолов выследит зверя, поймает, а потом еще из ловушки возьмет живым и здоровым. Да обучит для радости и пользы людям!

      Тимша прекрасно знал все звериные