Ворчало. Федор Федоров

Барахлит, говоришь? Забегай ко мне, у меня лещ есть!

      – Лещ – это вещь! Забегу! Жди!

      – Ты давай не пустой забегай!

      – Понял.

      – Ну все, пока, а то я уже на четвертом!

      – Мягкой!

      – Спасибо!

      – Эй, на шхуне! – ввязался кто-то в разговор. – Где лещ водится? Можно присоседиться? У меня коньяк есть. «Варцхе»!

      – Давай! – ответил Роль.

      – А меня! – запросил густой и хриплый бас.

      – А ты кто такой?!

      – Я – спирт! Полтора литра!

      – Заходи! Ну, кто еще? С тортом!

      – Зачем вам торт?

      – Для веселости!

      – Хорошо, приду с тортом и девочками.

      – Девочек побольше! И покрупнее! – подметил Бас.

      – Извращенец!

      Кто-то тенором заголосил:

      – Всем, всем, всем! Кто слышит! Сегодня в двадцать два ноль-ноль у Мороза! Вход только по предъявлению пузыря!

      – А наземным службам можно?

      – Сколько вас?

      – Не больше пяти.

      – С метео Аня Степаненко будет? – торопливо встрял Роль.

      – Будет.

      – Тогда ждем! Только медичек не приводите!

      – Поняла.

      Роль не стал дослушивать и перешел на свой канал: все равно лавинообразный процесс уже невозможно было контролировать.

      Душа у Роля пела. Ура, ура, ура! Расчеты и догадки верны! Лечу правильно! Можно расслабиться и приступить к созерцанию окружающих красот. Если, конечно, пассажиры – асы всех времен – чего-нибудь еще не отчубучат. Но сегодняшняя ночь будет как награда. И первый тост – за Аннушку!!!

      Посадка прошла по всем правилам и согласно писаным и неписаным инструкциям. Правда, по диагонали. Боковым ветром сдуло. Не рассчитал. Вернее, даже и не рассчитывал. Расслабился. Замечтался!

      «Нда-а-а! Вот те и политзанятие!» – подумал Роль, пробегая по коридору в сторону свободы.

      Впереди маячила дверь.

      За дверью – Аннушка в легком летнем платьице!

      Красавица!

      Аннушкой авиаторы ласково называют АН-2.

      Комэска – командир эскадрильи.

      Остальное – неважно.

      Поход

      Представьте себе: вас разбудил будильник, ну, где-то около пяти, и с размаху, не проснувшись, вы шагнули в раннее утро. Тогда, возможно, почувствуете на себе, как мне хотелось спать! Спать хотелось ужасно. Однако ничего не поделаешь, раз уж проснулся, надо продолжать делать задуманное, запланированное, назначенное и, может быть, даже предрешенное силами, нам не ведомыми. Одним словом, надо. Есть такое слово – «надо». Хотя есть еще и такое слово, как «хочу». Или более подходящее для данного случая – «не хочу». Впереди двадцать дней в лодке, в палатке, в лесу, у костра. Романтика… Чтоб ей пусто стало… То есть, пусто было. То есть, как это правильно сказать?

      Турбазовская лодочная станция располагалась в небольшой заводи. Несколько лилий, сбившись в кучку, тыкались в противоположный берег.

      Безветренно.

      Зябко.

      Тихо.

      И чертовски красиво.

      На маленьком дощатом причале безмолвно и сонно топталась половина