Таверна «El Capitan» и ее обитатели. Елена Руни

и сепаратистов!

      За селедку с луком, с горячей картошкой и хлебом отдадим все и доплатим еще. Про пиво не говорила долго. Скрывала. Как тайну берегла. Что сюда не вино надо их испанское, а пиво холодное. Много. И все. Сдалась недавно. Выдала тайну. Пожалела мужика.

      И нет в семье теперь деликатеса круче селедки с луком, картошкой и пивом.

      Не «подумаешь, эка невидаль», а для неподготовленного испанца просто бомба. Неожиданная и гастрономически непобедимая.

      Селедка в нашей семье покупается не часто: тяжело мне видеть большого, сильного мужчину слабым, наркозависимым, униженным. Да и родину чаще раза в неделю продавать не годится…

      А вы говорите, хамон, хамон!

      Селедка. Наш ответ Чемберлену!

      (Сегодня вот как раз день продажи родины и излияний счастья и любви.) Муж что-то лучезарно строчит в фейсбуке. Над головой нимб. В зале подозрительно пахнет селедкой..

      Мой маньяк

      Этот мужчина за мной следит. Это совершенно точно. Я вижу его чаще, чем моего мужа. Я выучила его привычки и внешность.

      Нас уже начинают связывать некоторые странные

      нематримониальные узы.

      Как он следит? Я себе представляю это так: с утра пораньше испанский пенсионер Хулио Толку, облачившись в белые шорты и сиреневую рубашку, лопающуюся в районе груди, живота и бедер посредством расхождения пуговок и даже швов, нервно прогуливается у окна, выходящего на Фридрихштрассезачеркнуто на улицу Арчидуке Карлос. Он смотрит на таверну Эль Капитан. Он волнуется. Его жена, сеньора Хуана Роза Мария Пепита, отрывает глаза от утреннего сериала и спрашивает:

      – Что-то случилось, Хулио? Ты так напряжён..

      – А хули…что могло случиться? Я напряжён, потому что думаю об обеде.

      – Но ещё только время завтрака, дорогой. Не опережай события. Ты будешь кофе с тостадой с оливковым маслом и солью или ты будешь кофе с тостадой и тёртым помидором?

      – Я буду чай с русской икрой, блин, достала, 70 лет одно и то же, задрался уже жрать сухари на утро. В Эль Капитане блины дают, торты, пироги , пельмени, уйду нахрен от тебя, старая грымза.

      – Ты сказал, с томатом, Хулио?

      – Да, дорогая, все как обычно. Но я бы сбегал в магазин за рыбкой на обед? Сегодня свежую завезут, специально для моей сеньоры.

      – Что бы я без тебя делала, мой кабальеро. Иди, любимый, я буду тебя ждать…

      И получивший досрочную индульгенцию на все тяжкие, доступные в его преклонном возрасте, кабальеро, скрипя протезом или новыми жмущими ещё мокасинами из кожи питона, увидя меня, бодро шагающую за рыбой с веселой полосатой тележкой, скатывается по лестнице вниз, не дожидаясь лифта.

      И. Когда. Я. Подхожу. К рыбному отделу. И беру номерок на очередь. Я. Всегда оказываюсь за ним. За маньяком Хулио в белых шортах и сиреневенькой веселой рубашечке. С мокасинами из кожи питона на жилистых ногах.

      Он, приплясывая, делает заказ. Как человек с глубокой детской травмой безосновательного оптимизма, я в очередной раз надеюсь на чудо. Я жду, что он возьмёт