Минус тридцать. Генрих Эрлих

сотрудников учебных и научных институтов. Оттуда, со стороны, эти мысли и прилетели, промелькнули в одно мгновение. И так же промелькнуло видение в большом зеркале при входе в институт, Он, несомненно, он, но постаревший лет на семь-десять и какой-то сдувшийся. Манецкий одним движением отмел и мысли, и видение. Но что-то все же осталось и затаилось в глубине памяти, и изредка прорывалось наружу какой-то смутной тоской или беспричинным раздражением, чем дальше, тем чаще.

* * *

      Манецкий добирался до своей комнаты минут сорок. Он постоянно останавливался, здороваясь, отвечая, желая, интересуясь, выражая надежду, восхищаясь, прогнозируя. Окунувшись в привычный водоворот институтской жизни, Манецкий забыл все утренние неприятности и сам заразился всеобщим возбуждением.

      Длинный стол посреди комнаты был уставлен чашками, банками с вареньем, тарелками с печеньем и пирожными. Человек десять сотрудников кафедры пили чай, обсуждая прошедший отпуск. Манецкий радостно всех приветствовал, внес свою лепту, высыпав на стол большую кучу отборных яблок, и присоединился к компании.

      – Виталик, сенсационная новость: Аду Соломоновну уходят на пенсию!

      – Нет справедливости в этом мире: человек еще может сам дойти до работы, а его – на пенсию.

      – Вот-вот, год до пятидесятилетнего стажа не дали доработать. Варвары!

      – Людоеды!

      – Юдоеды!

      – Виталий! Если подсуетишься, доцентская ставка твоя. Ты, главное, не тушуйся.

      – Вы забываете о Липовиче! Надо же блюсти нацбаланс! Но все равно, Вить, у тебя преимущество: и стаж больше, и вообще ты наш, институтский, а этот свалился откуда-то со стороны.

      В разгар обсуждения этой самой актуальной и животрепещущей темы в комнату вошла Лидочка, секретарша декана, очередной предмет небескорыстного восхищения всех сотрудников факультета.

      – Лидочка, загар вам очень к лицу! Милочка, где вы достаете такие очаровательные блузки? Богиня, что заставило вас спуститься из заоблачных высей на нашу грешную землю? – раздавалось со всех сторон.

      – Но и на нашей грешной земле растут плоды, достойные вас, – сказал Манецкий, предлагая Лидочке яблоко.

      – Спасибо, я, собственно, на минуточку и как раз к вам, Виталий Петрович. Ознакомьтесь, пожалуйста, с приказом, – ответила Лидочка, протягивая ему бумагу.

      – Что за ерунда? – удивился Манецкий, читая первые строки приказа: «Командировать на сельхозработы следующих сотрудников…кого факультета». Далее следовал небольшой список, посреди которого Манецкий увидел и свою фамилию.

      – Распишитесь, пожалуйста, здесь, – не давая ему опомниться, Лидочка подсунула еще одну бумагу.

      – Это еще что такое?

      – Ну, как вам сказать, расписка что ли, что вы ознакомлены с приказом.

      Манецкий чуть было не вспылил от такого предложения, но сдержался, поняв, что, несмотря на свою негласную власть на факультете, Лидочка