Род. Генрих Эрлих

отношении к женщинам, столь непривычном в их жестокое время, что поначалу оно вызывало недоумение и насмешки, но постепенно вошло в обычай и при его дворе и в сопредельных странах.

      Гивера не помнила себя от счастья, что именно на нее пал выбор короля Картриха, которого вот уже четверть века вожделели все девушки и женщины подлунного мира, короля, который с готовностью преклонял колено перед каждой прекрасной дамой, но ни с одной не склонился вместе перед алтарем. Гивера даже обижалась немного на отца, который, говоря о предстоящей свадьбе, радовался в первую очередь тому, что этот брак укрепит его союз с королем Картрихом и, что было ей совсем непонятно, навсегда обезопасит его державу от возможных притязаний могущественного соседа, который, проповедуя благородство и милосердие, не гнушался применять силу для насаждения своих светлых идеалов и неустанно расширял царство справедливости, то есть свое собственное королевство. О счастье Гиверы король Гальба если и говорил, то лишь в последнюю очередь, и это при том, что он души в дочери не чаял.

      «Вон они, мужчины! – подумала Гивера. – Все они одинаковые! А я – я так любила Картриха! Еще не видя и не зная его, любила всем сердцем! Как мечтала подарить ему счастье, как стремилась стать ему верной подругой и спутницей, как хотела стать ему хорошей женой! Я и была хорошей женой! Я была бы не худшей подругой и спутницей, но Картриху нужны были только друзья и спутники, среди них мне не было места. Что же до счастья? Почему-то, говоря о счастье, Картрих всегда подразумевал сына и чем дальше, тем с большим раздражением говорил о том, что она не хочет или не может дать ему счастье. Хотела, как еще хотела! И могла – тут он сильно заблуждался. Он сам во всем виноват! Во всем!»

      «Нет, он был хорошим мужем, – подумала Гивера и, споткнувшись о слово «был», очнулась в действительности, прислушалась к звону мечей, расслышала громкий клич Картриха и, успокоенная, поспешила вернуться в царство воспоминаний, – хорошим мужем, – повторила она, – внимательным, уважительным, щедрым, веселым, вот только предоставлял мне слишком мало возможностей насладиться этим. О, эти войны! Как же я их ненавижу! В юности война представлялась мне турниром, на котором блестяще одетые рыцари являют свое мастерство и храбрость взорам прекрасных дам и покидают своих возлюбленных лишь на короткое время поединка, чтобы затем надолго припасть к их стопам. Ха-ха! Если не война, так подготовка к ней, а после победы – пир с воспоминаниями все о той же войне, дамам же остается ожидание редких турниров, где они смогут, наконец, насладиться видом своих возлюбленных. Я была готова следовать за Картрихом повсюду, претерпевать вместе с ним все тяготы походов, но он не брал меня с собой, отговариваясь смехотворной причиной – заботой о моем здоровье и моей безопасности. Он сам во всем виноват! Зачем он оставлял меня одну!»

      «Лучше бы он оставлял меня одну! – воскликнула в сердцах Гивера и перенеслась мыслями в тот далекий день, пять или шесть лет назад, когда впервые ко двору короля Картриха явился