Род. Генрих Эрлих

молоко сосать. Всю меня высосал! Ты только глянь, во что превратилась – костяк да и только!

      Влк осторожно приблизился. Ребенок… Откуда здесь взяться ребенку? А ну как оборотень! И пахнет от него волком. Вот только на шею повязан шнурок, а на нем перстень, уж это-то точно от людей. Влк присел на корточки и, стараясь не прикасаться к младенцу, осмотрел его. Ни пятнышка шерсти, уши не острые, на пухлых пальчиках розовые нежные ноготки. Тут младенец, как нарочно, широко раскрыл рот и громко закричал.

      – Еще и кричит! – пожаловалась волчица.

      Но Влк ее не слушал. Он заглянул в раскрытый рот – зубов еще нет, а, главное, нёбо чистое, без шерсти. «Не оборотень! – успокоился Влк. И тут же умилился: – Мальчик!»

      Мальчиков Влк любил, он знал, как с ними обращаться, из них вырастали славные воины и охотники, немногословные и суровые. Это вам не девочки! Нет, маленьких девочек Влк еще терпел, тех, которые бегали точно в таких же рубашках, что и мальчики, и у которых ничего не выпирало, кроме костей. Глядя на их совместные с мальчиками игры, Влк не переставал надеяться, что из них вырастет что-нибудь путное. Надежды не оправдывались, пропадала трогательная голенастость и угловатость, их начинало распирать во все стороны, и они превращались в визгливые, крикливые, бранчливые, вечно всем недовольные создания, от которых на земле была только одна польза – они рожали новых мальчиков.

      «Мальчик! – еще раз подумал Влк. – И какой сильный!» Волчице надоела эта немая сцена и она легонько подтолкнула носом младенца к рукам волхва. Тот спохватился, снял с себя козлиную безрукавку, уложил ребенка на мягкий длинный мех, чуть задумался, глядя на перстень. На оберег не похож, но какая-то сила от него исходит, волчья, злая, волчья и злая, поправил себя сразу Влк. Злому не место на ребенке! Он решительно развязал узел, но не отшвырнул перстень, а замкнул его в непроницаемую для злых чар оболочку и сунул за пазуху. Ребенок никак не отреагировал на потерю наследства, что лишний раз убедило Влка в правильности его действий. Он завернул ребенка, прижал сверток к груди, поднялся.

      – Вы уж его не обижайте, – проворчала на прощанье волчица, – я проверю!

      – Никто тебя, малыш, не обидит! – говорил Влк ласково, спеша в деревню. Мальчик, пригревшись и укачавшись, замолчал и лишь блаженно почмокивал во сне.

      Путь Влка лежал через молитвенную поляну, где он попал в плотное кольцо женщин. «Оно и к лучшему!» – подумал он и развернул сверток, демонстрируя драгоценную находку. В трех словах объяснил, как все случилось: «Там. Лежал. Один».

      – Ой, какой хорошенький! И кто такого бросил?! Дай сюда, не так держишь! – раздались громкие голоса со всех сторон.

      Ребенок проснулся, открыл глаза, повел левым глазом налево, правым – направо, и – закричал.

      – Он есть хочет, маленький! – вскричала одна из молодух, приспустила широкий ворот рубашки, вывалила большую, в голубых прожилках, грудь и, схватив младенца, приложила его к розовому, набрякшему сосцу.

      Влк