Контур человека: мир под столом. Мария Аверина

не соображаешь!

      – Нет, бабуль, а все же… Бог – он кто?

      – Бог, Машенька, это – не кто-то… Бог – это все вот это! – И Бабушка широко-широко развела руками, как бы охватывая весь лес, все небо, меня и себя…

      – Но вот это все, бабуля, я вижу! И еще: если Бог – вот это все, то тогда как он может разговаривать?

      – В смысле, разговаривать? – не поняла Бабушка, подбирая с тропинки кем-то обломанную еловую лапу.

      – Ну, те тети сказали, что они нам принесли «Слово Божие»…

      – Глупости какие! – Бабушка снова рассердилась: – Бог может разговаривать, но уж точно не словами! И уж тем более не словами этих клуш сумасшедших!

      Мы помолчали и еще немножко прошли по тропинке.

      – Бабушка, а если Бог – вот это вот все, то как же он все видит? Где же у него тогда глаза?

      – А вот они!

      И Бабушка снова очертила рукой огромный круг, показывая на небо, деревья и широкую-широкую, покрытую свежим белым пуховым покрывалом поляну.

      Мы давно уже ушли от детской площадки, над которой плотным смогом висел шум неразличимо сплетенных звуков: детского визга и смеха, родительских выкликов и вскриков, окликаний и нареканий. В глубине леса было почти совсем тихо. Даже если белка ловко перепархивала с ветки на ветку или ворона, лениво взмахнув крыльями, тяжело снималась в полет, то снег соскальзывал с опушенных еловых лап плавно и беззвучно. Миллионами цветных брызг переливались снежинки под холодным зимним солнцем, и от нестерпимого блеска синего-синего высокого морозного неба приходилось жмуриться…

      – Вот они, его глаза… Везде. И все они на тебя смотрят. Так же, как и ты на них.

      По правде сказать, мне от этого масштабного «надзора» стало несколько неуютно, тем более что тропинка привела нас с яркого солнца в тень, под плотную крышу сплетенных веток однообразно ровных высоченных сосен, сурово и тускло отсвечивающих мощными серо-коричневыми стволами. Как же это тогда жить, если все вокруг видят каждый твой шаг?

      – А зачем, бабуль, Богу за нами наблюдать?

      – Как зачем? Он же нас создал, вот и смотрит, как мы… – Бабушка чуть запнулась и, улыбнувшись, продолжила: – Функционируем. Следит за тем, чтобы мы не сломались и не испортились.

      Мы помолчали, теснясь гуськом на узенькой снежной дорожке между большими сугробами.

      – Бабуль! А когда Бог меня сделал, он тебе инструкцию по тому, как со мной обращаться, приложил?

      – В каком смысле? – не поняла Бабушка.

      – Ну, помнишь, когда нам с тобой почти новую стиральную машину Тетя Валя отдала, у нее не было инструкции, ты не знала, как ею пользоваться, и она сломалась. А когда ты утюг купила, у него была. Ты ее долго-долго читала. И поэтому утюг до сих пор работает.

      – Нет, Машенька, инструкции точно не было, – расхохоталась Бабушка.

      Тропинка кончилась, выведя нас на небольшую полянку.

      – А вдруг, Бабуль, я, как та машинка, тоже могу сломаться из-за неправильного использования?

      – Но я же не сломалась? И Мама твоя… И Света… А, ведь нам, Машенька, никому руководство по применению Бог не выдал. – Бабушка опять на минуту