Необратимые искажения. Хелег Харт

большое помещение, потому что вой ветра здесь усиливался эхом. Зато в остальном было сухо и даже нашлось ветхое тряпьё, которое Гвин приспособил себе под лежанку.

      Ари расстелила рядом с костром плащ с меховым подбоем, извлекла из сумки свёрток с едой и умело приготовила на огне мясо, нанизав его на длинную металлическую спицу. В процессе ей стало жарко: она расстегнула куртку с меховым подбоем и сняла капюшон, явив Гвину копну светлых волос, прямыми прядями свисающих чуть ниже плеча. Перед тем, как приступить к еде, девушка глянула на соседа и кивком предложила ему – будешь? Гвин помотал головой.

      – Я сегодня уже поел. Теперь только тебя зря объедать.

      Ари задумчиво откусила и, пожевав какое-то время, спросила:

      – То есть нормальную еду ты можешь есть, а можешь и не есть?

      – Соображаешь.

      – Знаю одного такого.

      – Такого же, как я? Сомневаюсь. Уж в чём-чём, а в этом твоя грифонья метафора была точна.

      Девушка, не отрывая взгляда от собеседника, не торопясь прожевала кусок и потребовала:

      – Расскажи.

      Гвин был совсем не против рассказать. Он рассказывал свою историю и куда менее подходящим людям, а тут сам Явор велел – ну кто ещё мог понять его лучше? Но отчего-то именно сейчас ему показалось неправильным озвучивать глубоко личные вещи и ничего не получать взамен.

      – Ладно, но только если ты мне потом расскажешь про себя.

      – Это зависит от того, что расскажешь ты, – Ари хитро улыбнулась. – Точнее, от того, насколько я тебе поверю.

      – Ну, ты вполне можешь мне не поверить, – с сомнением возразил Гвин. – История не то, чтобы тривиальная. Скептики принимают её за бред любителя цветных грибочков.

      – У меня такая же, – пожала плечами Ари и хихикнула. – Вот и посмотрим, у кого получится безумнее!

      Кантернец усмехнулся. Он понимал, что ему, скорее всего, наврут с три короба, но рассчитывал выудить из потока вранья зерно истины. Ари явно рассчитывала на то же самое.

      «Что ж, почему бы и не поиграть».

      – Ладно, хитрюшка, – Гвин привалился спиной к стене. – Слушай. У меня было счастливое детство, голодная юность и недолгая молодость. То, что я сейчас выгляжу, как законченный бродяга, это меня уже зрелая жизнь довела. Вообще-то я из знатной семьи.

      – Ты прав, пока верится с трудом.

      – Ха-ха, смешно! Они все погибли, и я это видел своими глазами.

      – Извини.

      – Ничего, дело давнее. Мне было девять. Какое-то время было тяжко и голодно, но потом как-то приспособился. Научился, так сказать, брать от жизни всё. В семнадцать взял так много, что пришлось линять из города и прятаться в дремучей глуши.

      – Кому-то не тому дорожку перешёл?

      – Именно. Так вот, в той глуши жил один чародей, который взял меня в услужение. Пять с лишним лет всё было хорошо, жил не тужил. А потом чародей меня заманил в свою лабораторию и превратил вот в это.

      Гвин замолчал, собираясь с мыслями. Ари ждала продолжения, доедая своё мясо, но не дождалась и сказала:

      – Если