Необратимые искажения. Хелег Харт

мере тремя парами мощных лап налетела на Гвина, как таран. Тот ловко увернулся от одного удара, другого, но третий пропустил и под хруст собственных рёбер отлетел на добрый десяток саженей. Не ахти какая травма для Твари, но всё же пришлось замешкаться, выбираясь из сугроба. Тогда-то Гвин и замер в изумлении.

      Фигура, которую он прежде заметил лишь краем глаза, оказалась у химеры за спиной. Кантернец вдруг понял, что чувствовал присутствие постороннего всё это время, но так увлёкся охотой, что и не подумал обратить внимание на что-то кроме добычи. А теперь этот посторонний, коротко разбежавшись, взмыл в высоком прыжке и воткнул в хребет химеры три пяди стали, утопив клинок по самую рукоять.

      Химера грузно осела и попыталась отмахнуться, но незнакомец ушёл от удара. Опасаясь, что его добычу сейчас заграбастает другой, Гвин снова бросился в атаку.

      Химера встала на две лапы, намереваясь раздавить незнакомца, но тот с нечеловеческой быстротой отпрыгнул на безопасное расстояние и выкинул руку в направлении чудовища.

      Грянул взрыв.

      Ударной волной Гвина швырнуло в сторону, и следующее, что он запомнил, это как по воздуху летит, разбрызгивая кровь, оторванная лапа химеры, а сверху прямо на него несётся огромная белая волна.

      Тело не слушалось, голова не соображала, поэтому уйти из-под лавины Гвин не успел. Его мгновенно придавило, а потом продолжало придавливать ещё сильнее, пока совсем не обездвижило, похоронив заживо под холодной толщей.

      Глава 2

      Когда Гвина впервые проткнули насквозь костяным шипом, он подумал: «Наконец-то всё кончится». Но не кончилось – рана, которая наверняка убила бы любого человека, поболела и затянулась, словно царапина, за пару дней. После этого он стал намного меньше бояться столкновений с кем бы то ни было и выбросил кинжал, которым всё равно владел плохо. Затем на другой охоте слишком уж прыткий тролль оторвал кантернцу руку по самое плечо. Боль была кошмарная, почти такая же, как от Голода, но обозлённая Тварь всё же сумела справиться с противником и одной оставшейся рукой. На следующий день Гвин заметил, что из культи что-то торчит – оказалось, это отросла утраченная кость. За пару недель рука восстановилась полностью без каких-либо последствий, будто никуда и не девалась. И Гвин перестал бояться смерти и урона своему здоровью вовсе.

      О, далеко не каждая охота для него заканчивалась бескровно. Его резали, рвали, ломали, кусали, жгли столько раз, что и не упомнить. Но в итоге на нём не оставалось ни царапины. Только шрам на груди – от магической фигуры, которая навек сплавила воедино человека и Тварь из энергетического пространства.

      Поначалу Гвина ужаснула мысль о том, кем или чем он стал. Он носил в себе то, во что сам боялся заглянуть. Но однажды он случайно спас незнакомого мальчишку из лап тигра-людоеда и понял, что заглядывать в себя вовсе не обязательно. Лишнее это. «Если я настолько живуч, – подумал он, – надо просто этим пользоваться!» И начал пользоваться.

      Бессмертие