Необратимые искажения. Хелег Харт

закладывает уши, трудно двигаться и дышать. А если коснётся тебя… в общем, он коснулся мамы, и она тут же упала. Мёртвая.

      – …А потом?

      – А потом он исчез. Растаял.

      Гвин поджал губы, напрягая память, но ничего похожего вспомнить не смог.

      – Прости, – сказал он. – Я не знаю, что это такое. Может, какой-то особенный демон.

      Ари потупилась.

      – Да ничего. О нём никто ничего не знает. В целом мире.

      С минуту тишину нарушал только вой ветра и треск догорающего костра. Чтобы он совсем не погас, Гвин встал и подбросил дров. Ари сидела, глядя в одну точку, и её настроение по лицу не читалось. Кантернцу даже стало неловко оттого, что он залез собеседнице в душу. Вряд ли она любила посвящать в тему своего детства посторонних, а Гвин эту границу нагло нарушил. Поэтому он попытался немного сгладить положение.

      – Я потерял родителей чуть позже, но всё равно могу себе представить, насколько тебе пришлось туго.

      – Вообще-то тебе было хуже, наверное, – Ари вяло улыбнулась. – Я ведь не осталась на улице ни с чем. У меня была названная тётка, бабушка, Лей, Рэн… Они меня вырастили, обучили, жаловаться не на что. И вообще, в этом мире только я могу похвастаться тем, что меня обучил настоящий охотник пуэри! Кроме него самого, конечно. Лет с семи Рэн меня тренировал. Пока не бросил и не испарился.

      – Как так?

      – Да вот так. В один прекрасный день он просто не явился. Это было, кстати, аккурат в мой двадцать пятый день рождения. Представляешь? Один из самых близких, тот, кто был со мной практически всю жизнь, кто натаскивал меня почти двадцать лет, вдруг взял и не пришёл. Ни через день, ни через год. Ни по сей день.

      – Обидно, наверное.

      – Не то слово. Поэтому поняв, что он больше не придёт, я решила, что пора мне отправиться в свободное плавание, как говорила тётушка Хелия. Вот, тридцать с лишним лет путешествую…

      – Одна?

      – Одна.

      – Понятно.

      Ари взглянула на собеседника с прищуром.

      – Что тебе понятно?

      – Я понял, откуда ты взяла свою метафору, – пожал плечами Гвин. – Ты сама как грифон-альбинос. Всегда в дороге, всегда одна. Не одинока. Именно одна. Я ведь правильно понимаю, что кроме тебя и твоего исчезнувшего наставника на свете больше нет пуэри?

      Во взгляде девушки что-то снова изменилось, и кантернцу в очередной раз стало не по себе. Честно говоря, он чуть не вздрогнул. Впечатлительным Гвина было не назвать – ему и конечности случалось терять с бо́льшим спокойствием. Так что назревал вопрос: это его так расслабило после еды, или с этой женщиной действительно всё непросто?

      Гвин спросил себя об этом и решил, что не хочет знать ответ. Так было интереснее.

      Ари не ответила на вопрос, но и не возразила. Только укуталась в плащ и села, поджав ноги. Внимание её снова поглотилось пламенем костра.

      «Кажется, всё-таки расстроил, – подумал Гвин с досадой. – Надо было помягче о таком, не все же, как я, со всем смирились».

      Разумеется, он не имел в виду ничего плохого. Ведь она была права в том, что Гвин – вынужденный