Необратимые искажения. Хелег Харт

сказал Гвин и пошагал в указанном направлении. – Спасибо.

      – Что, не передохнёшь даже, не перекусишь? – окликнул его чистильщик через несколько шагов. – Стемнеет ведь скоро. Заплутаешь в темноте!

      – Не заплутаю. Будь здоров, Валлис!

      Старик помолчал и со смятением в голосе крикнул кантернцу в спину:

      – Тебе точно помощь не нужна?

      Гвин закатил глаза и обернулся.

      – Ты уже помог, Валлис! – крикнул он и махнул рукой. – Иди домой! А то вернёшься к остывшему ужину.

      Последнее он сказал уже вполголоса, снова повернувшись к чистильщику спиной. Обострённым чутьём Гвин улавливал, что Валлис стоит и в растерянности смотрит ему вслед с каким-то не то сожалением, не то грустью. Старик, небось, решил, что заезжий молодчик решил покончить с собой. Ну что ж, не он первый так думает. У Гвина нет времени притворяться обычным человеком, который боится темноты, холода и смерти. Когда не так хочется есть, это даже весело, но сейчас…

      Обернувшись ещё раз спустя пару минут, Валлиса на возвышенности Гвин уже не увидел. И снова вздохнул с облегчением. Ему было спокойнее, когда никто не мешал есть. Даже не потому, что кантернец опасался проблем со стороны чистильщиков, которые запросто могли записать его в выродки и объявить охоту. Просто Гвин не любил без необходимости показывать кому бы то ни было свою мрачную сторону. Эти взгляды, в которых только страх и омерзение… К ним можно привыкнуть, но приятнее они от этого не становятся.

      Словно почуяв, что скрываться больше не нужно, Тварь начала проситься наружу. Она изнывала от Голода, её словно не торопясь жарили на сковороде с кипящим маслом, и поэтому она стремилась как можно скорее превратить тело Гвина в смертельное оружие, чтобы сподручнее было охотиться: зачесался шрам на груди, начали гореть лицо и пальцы, заныла нижняя челюсть. Всё это было неприятно, но пока ещё терпимо. И чтобы поменьше думать о Голоде, Гвин решил подумать о чём-то ещё.

      Например о том, что Валлис был не так уж не прав, говоря, что мир стал другим. Так говорили многие, главным образом старики, которые захватили предыдущую эпоху. И хотя Валлис родился через пару лет после Великого Света, даже он заметил изменения.

      Пятьдесят восемь лет назад, когда по Нириону бродили орды выродков, и сама природа сходила с ума, небеса вдруг вспыхнули, превратив ночь в нестерпимо яркий день. Нет, Гвин не видел – он родился позже – но эту историю знали все без исключения, потому что с неё начался новый отсчёт. Именно тогда, если верить старожилам, всё сдвинулось. Долгое время никто не замечал изменений, потому что сначала все были заняты кровавой войной с выродками, а после победы – восстановлением городов и оплакиванием павших. Но спустя пару десятилетий жизнь снова вошла в обычное русло. И тут вдруг тысячи мелочей, которые раньше не бросались в глаза, выплыли на поверхность.

      Гвин был всегда в дороге, а потому наслушался и навидался всякого. Ему уже давно были не в диковинку самые разные чудовища и