Пророчество. О войне, людях и событиях. Михаил Сверлов

пихто! Сначала впусти, потом говорить будем.

      Вздохнув, Ефросинья прошла в сени и открыла дверь. В неё проскользнули два человека.

      – Запри, – сказал один из них, показывая на дверь. – Кто в хате ещё есть?

      – Вы кто? – снова спросила она.

      Для оказания помощи войскам, отступающим из города, вокруг него действовали диверсионные группы, которые совершали взрывы мостов, выводили из окружения небольшие отряды бойцов, уничтожали немецкие продовольственные отряды.

      – Это долго объяснять, да и не время сейчас. Свои мы, свои. У нас в лесу раненый. Нам бы йода, да бинтов.

      – Где раненый? Далеко отсюда? Куда ранен? – Говоря это, Фрося начала одеваться.

      – Ты что, милая, с ума сошла? С нами идти не надо.

      – А это я вас забыла спросить. Ты что, доктор? – Спрашиваемый солдат отрицательно покачал головой. – Ну, так помалкивай.

      Она взяла свою медицинскую сумку.

      – Куда идти?

      – Ну, ты и сурова, мамаша, – удивлённо сказал второй. – Прямо, как наш старшина. Что ж, пошли.

      Они вышли во двор, затем вдоль забора прошли к речке. Там, перебравшись через мосток, вошли в лес. Километра через два их окликнули.

      – Фёдор, Семён, вы что ль?

      – Мы, мы.

      – А с вами кто?

      – Доктор.

      – Вот здорово! А то капитану совсем плохо.

      Вышли на полянку. На плащ-палатке лежал раненый. Он тяжело дышал. При выдохе что-то в его груди булькало.

      – Где это его так? – спросила Ефросинья, наклонясь над раненым.

      – На большаке. Не рассчитали, что так много немцев будет в колонне. Если бы не капитан, все там остались.

      – А меня как нашли?

      – Так нам бабка сказала.

      – Какая бабка?

      – Ну, та, что с тобой рядом в хате живёт.

      Ефросинья выпрямилась.

      – Так это же мать нашего бургомистра, главного полицая села.

      Раздался тихий свист.

      – Вот это влипли, – сказал один из сопровождавших её бойцов. – Тебе же нельзя домой идти.

      – И что, прикажешь в лесу сидеть, ждать пока вы с немцами разберётесь?

      – Да ты не сердись, не сердись, – вступил в разговор старший. – Мы же не знали. А что с тобой, мамаша, делать – ума не приложу.

      – А твоего ума и не надо, – резко ответила Ефросинья. – У меня свой есть. Этого, – она показала на лежащего капитана, – дальше нести нельзя, помрёт. Много крови потерял.

      Она присела к нему, быстро обработала рану.

      – Идите за мной, – бросила она, стоящим вокруг солдатам, и пошла в лес.

      – Ты куда нас ведёшь? – спросил догнавший её старший группы.

      – Тут на болоте есть маленький домик. Охотники его срубили. Там, пока отсидитесь. А я вечером приду.

      – Да нельзя тебе в село возвращаться. Сдаст тебя старуха.

      – Ничего, – ответила Ефросинья. – Бог даст – пронесёт.

      Часа через полтора они вышли на край