Бульварное чтиво. Александр Казимиров

махом.

      – Ребята, есть одна просьба, – выдавил Петр Яковлевич. – Обязательно возьмите картошку, сало, лук. Мало ли, что там и как. Приедем, обживемся и будем летать налегке.

      Но лететь не пришлось. Первая «ходка» была на поезде. В указанное время я дотащился до вокзала и поразился своей наивности. Мешок картошки на плечах и здоровенный баул с продуктами, верблюжьим горбом приросший к спине, превратили меня во вьючное животное. В руке я держал чемодан со шмотками и необходимыми вещами. Вся бригада ехала туристами, с небольшими рюкзачками и спортивными сумками.

      Дорога занимала трое суток и, чтобы скоротать время, Миша Вишняков предложил скинуться и выпить. Возражений не последовало. Сбросились по червонцу – и вагон потихонечку ожил! Вернее, ожили мы, а те, кто ехал рядом – взгрустнули. От природы губы Вишнякова были вытянуты вперед. Толстые и влажные, несколько заостренные, они напоминали утиный клюв. В поддатом состоянии губы вытянулись сильнее, будто хотели всех засосать. После третьего стакана Вишнякова неожиданно ранил Купидон, и тот стал добиваться свидания в тамбуре с девушкой из соседнего плацкарта. Сексуальной революции не случилось – Вишнякову не хватило галантности. Но он не успокоился, и скоро весь вагон с замиранием следил, как пьяный слесарь ищет единственную и неповторимую, которую полюбит сразу и при всех. Пока сердцеед добивался нежности и ласки, Петр Яковлевич рассказал нам историю шрама на руке. Шрам был внушительный. Изрядно подвыпившие мужики делали вид, что слушают.

      – Заняли, короче, нас фашисты, а я шустрый был пацан, – негромко, но уверенно рассказывал начальник. – Навел мосты с партизанами, сообщал им дислокацию немецких войск в районе. Фашисты тоже не дураки были, вычислили меня. Не оставалось ничего, как бежать к своим на другой берег Днепра. Ночью привязал малолетнюю сестру к бревну, столкнул в воду и, держась за него одной рукой, поплыл. Фашисты прожекторами прощупывали Днепр, нас сразу обнаружили – и как давай бомбить! Шрам этот, ребята, от немецкого осколка.

      Петр Яковлевич всплакнул – «сыворотка правды» вызвала передозировку чувств, но мы об этом не догадывались. Выпили за шрам, за успешную работу, а потом наш дружный коллектив решили высадить на первой же станции: соседи по вагону попались неуживчивые. Кому-то мешал громкий разговор, кого-то раздражал любвеобильный Вишняков, а кто-то презирал слесарей – есть такие сволочи в нашем обществе! Дело решила хрустящая купюра с ликом Ильича, торжественно врученная проводнику. Все-таки Ленин великий человек! Даже в нарисованном виде он способен разжечь пламя восстания или загасить его в считанные секунды. Наш вояж продолжился.

      Утром ко мне подсел Коля Базаров.

      – Вчера долго заснуть не мог, все прикидывал: сколько было лет Петру Яковлевичу, когда он форсировал Днепр. По моим подсчетам – около двух!

      Мы договорились держать