Бульварное чтиво. Александр Казимиров

следует подобрать так, чтобы человек мог тяпнуть без последствий не более двухсот-трехсот граммов. Большая же доза непременно повлечет смерть. Конечно, вымрет какая-то часть населения. Радует то, что это не сливки общества. Скорее – слив!

      – Да, да! – поддержала Софья Львовна. – Это оленеводы с крайнего севера, сантехники и бомжи. Скажите, а как побороть тягу к никотину? – она курила и с любопытством ждала ответа.

      Семибородов снова блеснул интеллектом.

      – Точно так же – страхом смерти! Пропитаем листья табака составом, вызывающим рвотный рефлекс. Тех же, кого это не остановит, будем травить, как и водкой! Все – еще одна глобальная проблем решена! В стране не останется алкоголиков и курильщиков. Люди запишутся в библиотеки и спортивные секции. Дети от таких родителей будут умные и огромные, как энциклопедия!

      Пока Семибородов обрабатывал мозги Софье Львовне, Ряхин заперся в туалете. «Господи, как бархат!» – Он сунул рулон туалетной бумаги в карман пиджака и вернулся к столу.

      – Что это у вас в кармане, Карл Яковлевич?

      – Да так, мелочь всякая. Не обращайте внимания. – Ряхин взял под локоток Сигизмунда Казимирыча. – Как вы думаете, когда погибнет наша цивилизация?

      – Цивилизация – не знаю, а мы погибнем очень скоро. Надо бы умерить аппетиты, но сил остановиться не хватает. Алчность заставляет красть все чаще и все больше. Катастрофически растут потребности, любовь к комфорту толкает на преступления, – Шклярский посмотрел в глаза собеседника. – Вот вам сколько надо денег, чтобы не воровать у знакомых столовое серебро и туалетную бумагу?

      Карл Яковлевич обиженно засопел.

      – Я ворую не потому, что мне не хватает, а потому что неизлечимо болен! Клептомания. Ведь за болезни у нас не сажают?!

      – Все чиновники – хронически больные люди! – Шклярский поманил Карла Яковлевича пальцем. – Не сажают, а зря! Аскетический образ жизни освобождает от вредных привычек.

      После такого заявления Ряхин решил немедленно исправиться, но не успел – в дверь позвонили.

      – Кто бы это мог быть? – Валтасаров вышел в прихожую.

      Споткнулась музыка, воткнулись в колбасные блины и замерли вилки. Даже рюмки, мотыльками парящие над столом, безвольно опустились на заляпанную скатерть. Лишь глупая люстра сверкала по-прежнему, позванивая декоративными сосульками. Узколобый азиат, жалкий и беспомощный днем, в ее дивном свете выглядел иначе. Перед носом опешившего юриста вспорхнули красные корочки. Обкусанные ногти оборотня с восточным ликом вызывали у Валтасарова отвращение, но в этот раз он не мог сделать замечание: обстоятельства не соответствовали. Гораздо больший эффект на хозяина банкета произвела его секретарша, вошедшая следом в форме следователя прокуратуры. Хлопнув в ладоши, она потребовала внимания.

      – Господа, банкет окончен! Прошу всех на выход! Вы воруете деньги, мы – покой и свободу!

      Дорога дальняя

      Завод