Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

Гаррика тревожно заскрипела.

      – Ты что, с ума сошел? – Голос Гаррика выдал его потрясение и страх. – Папа убьет нас, если узнает, что мы брали ружье.

      Но он понимал, что придется искать доводы посильней, чем этот, – брата так просто не переубедишь. Наказания Шон тоже боялся, конечно, и старался до этого не доводить, но шанс взять бушбока казался слишком заманчивым, чтобы испугаться правой руки отца. Гаррик застыл в постели, лихорадочно подыскивая нужные слова:

      – А патроны где возьмешь? У папы они под замком.

      Неплохой аргумент… Но Шон сразу парировал:

      – Я знаю, где лежат два патрона с картечью, он про них забыл. В столовой, в большой вазе. Они там уже больше месяца.

      Гаррика бросило в пот. Он уже ярко представлял себе, как плетка со свистом хлещет его по голой заднице, а отец считает удары: восемь, девять, десять…

      – Шон, прошу тебя, давай придумаем что-нибудь другое…

      Шон поудобней устроился на подушках. Он уже принял решение.

      3

      Уайт Кортни подал жене руку и помог сесть на переднее сиденье легкой двуколки. Ласково потрепав женщину по руке, зашел с другой стороны, где должен сидеть возница, остановился, чтобы приласкать лошадей, и надел на лысеющую голову шляпу. Человек он был крупный, и когда вскарабкался на свое место, двуколка под его весом сразу просела. Он подобрал вожжи, обернулся, и глаза его над большим крючковатым носом весело посмотрели на стоящих рядышком на веранде близнецов.

      – А вас, джентльмены, я бы хотел попросить: уж сделайте одолжение, держитесь подальше от баловства хотя бы несколько часов, пока нас с матерью не будет дома.

      – Да, папа, – послушным дуэтом отозвались мальчики.

      – Шон, если, не дай бог, тебе придет в голову еще раз залезть на большой эвкалипт, пеняй на себя, ты меня понял?

      – Хорошо, папа.

      – И ты, Гаррик… давай больше не будем экспериментировать с производством пороха, договорились?

      – Да, папа.

      – И нечего делать невинные глазки. Это меня очень беспокоит, черт побери!

      Уайт легонько коснулся плетью блестящих лошадиных крупов, и двуколка, тронувшись с места, покатила по дороге на Ледибург.

      – А про то, что нельзя брать ружье, он ничего не сказал, – с облегчением прошептал Шон. – Теперь нам с тобой главное – не напороться на слуг. Если они нас увидят, поднимут шум. Подойди к окну в спальню, я тебе его передам.

      Всю дорогу к обрыву Шон и Гаррик спорили. Шон нес ружье на плече, обеими руками держась за приклад.

      – Это я все придумал, разве нет? – заявлял он.

      – А я зато первый увидел зверя, – возражал Гаррик.

      Он снова осмелел. С каждым шагом, отдалявшим его от дома, страх наказания все больше улетучивался.

      – Это не считается, – стоял на своем Шон. – Ружье взять придумал я, значит и стрелять буду я.

      – Ну почему это всегда тебе достается самое интересное? – гнул свое Гаррик.

      Шона этот вопрос возмутил до глубины души.

      – А помнишь, когда ты увидел возле реки гнездо ястреба, я же разрешил тебе полезть за ним, разве нет? А когда ты нашел