Горизонт в огне. Пьер Леметр

погружался в «Историю итальянской оперы», Гюстав посвящал Мадлен в текущие дела:

      – Господин Рауль-Симон оказался в несколько затруднительной ситуации. Предлагаю оказать ему услугу. Никогда не помешает иметь должника в совете…

      Мадлен улыбалась, делая вид, что участвует в заговоре, хотя до конца не понимала истинной ситуации. Она подписывала то, что он приносил. Иногда Жубер что-то объяснял – он не хотел, чтобы потом ему пеняли на то, что он пренебрег своей обязанностью ее проинформировать. Поэтому он говорил:

      – Не хочу утомлять вас деталями, Мадлен, но давно пришло время реорганизовать ваши активы.

      Мадлен кивала: да, конечно, она понимает.

      – Государственные акции ничего не приносят, и в будущем положение не улучшится. «Реорганизовать» – значит отказаться от недоходных вложений и перейти к тем, что приносят прибыль.

      – Очень хорошо, да, прекрасная мысль.

      – Это мудрое решение, поверьте. Но вы должны отнестись к нему со всей ответственностью.

      Она понимала.

      – Это определит ваше будущее, понимаете? По-моему, это именно то, что вы должны предпринять, но я хочу быть уверен, что вы знаете, что это означает.

      Она понимала, подписывала.

      Как-то она рассеянно спросила:

      – Кстати, а что было в папином сейфе?

      – Ничего компрометирующего, не волнуйтесь. Старые ценные бумаги и тому подобное… – ответил Жубер, и она заговорила о другом и даже не потребовала ключ.

      А иногда, ни с того ни с сего, с безошибочным нюхом, как и все некомпетентные управляющие, она замечала какую-нибудь цифру и попадала в точку.

      На самом деле это случилось лишь один раз – в августе, но произвело на Мадлен огромное впечатление, потому что так ведь еще ни разу не бывало.

      – Что это? – спросила Мадлен прямо перед тем, как подписать чек, выписанный на имя Ферре-Делажа.

      Жубер посмотрел на нее:

      – Убыток. В банковском деле такое часто случается. Если бы мы всегда выигрывали, об этом бы стало известно.

      Жубер ответил слишком быстро, слишком сухо, такая импульсивность выражала его признание. Мадлен отложила ручку и инстинктивно повела себя так, как повел бы себя в подобной ситуации ее отец. Она не произнесла ни слова и стала ждать, пока ей ответят.

      Банк Перикуров сделал неверный выбор, чистых потерь было около трехсот тысяч франков.

      Мадлен осознала, что наделила Гюстава Жубера компетенциями, близкими к всевластию, и что она ошиблась. Зная, что ее молчание будет более тревожащим, чем упреки, что тайна ее соображений укрепит ее власть, она просто поставила свою подпись и перешла к следующему документу.

      Пришло время уходить, но Гюстав сидел, потягивая кофе с озабоченным видом. Или суровым – Мадлен не знала. Как будто он хотел ее в чем-то упрекнуть и вот-вот собирался это сделать.

      – Позвольте, дорогая Мадлен, пригласить на несколько минут госпожу Пикар и господина Броше?

      Мадлен удивилась – да, конечно,