Сфумато. Алексей Федяров

прочел Давид Маркович. Китайский давался ему тяжело, но выбора не было. Конвенция требовала.

      При воспоминании о Конвенции у Давида Марковича испортилось настроение. У него был самый бесполезный в его ситуации язык – немецкий. Немецкий – это кластер «100 плюс», совсем рядом с домом. Бывшим домом.

      Там лето, к которому не надо привыкать. И там не надо учить китайский. Но туда не попасть. За несколько лет до Конвенции он, тридцатилетний журналист без постоянного места, нашёл работу мечты, как потом выяснилось, в сомнительном «средстве массового радиопрограммирования». Так было указано в его приговоре.

      Он готовил тексты для новостей, которые читали ведущие. Тогда он завидовал ведущим, их известности, их знали все, и это было незаслуженно, они были глупыми и вальяжными, но их приглашали на вечеринки, им наливали вино и виски. Он хотел стать ведущим и стал бы.

      Но потом, когда всех ведущих отправили осваивать мерзлоту в кластер «5000 плюс», Давид Маркович завидовать перестал, хотя там даже китайский был не нужен, там по Конвенции языком братских народов был принят русский.

      – Ибу ибуди – хуэйдао муди[1], – пробормотал Давид Маркович, подходя к госпродлавке.

      Слепень в очередной раз увернулся от ветки в руках человека и, устав, приземлился на табличку над дверью. Давид Маркович, автоматически отслеживавший траекторию своего назойливого спутника, отвлёкся от размышлений и посмотрел на место его посадки. Что-то было не так. Слепень сидел на высыхающей чёрной краске, которая сначала держала его за ноги, а потом, когда он, пытаясь взлететь, довёл амплитуду размаха крыльев до максимальной, прихватила и за них.

      Сама табличка изменилась.

      «СОДОМИТАМ ВХОД» было теперь написано на ней. Слово «ВОСПРЕЩЁН», что размещалось второй строкой, кто-то совсем недавно закрасил.

      О не зря погибшем слепне Давид Маркович уже не думал. Дело было плохо. Хотелось колотить в дверь тараном, бить в набат, но надо было быть осторожным, и он постучал их особым стуком, с паузами и дробями.

      Иван Павлович не спал, это было время их утреннего кофе – из зерна, пережаренного особым образом.

      – Доброе утро, Давид, заходи, – поприветствовал обычного своего утреннего гостя Иван Павлович.

      – Опасная ситуация, Ваня, – шепнул Давид Маркович, поднимая глаза к табличке.

      Иван Павлович вышел, развернулся, посмотрел.

      – Грёбаный ЦПС, – выругался он.

      – Думаешь, такая нелепая провокация? – спросил Давид Маркович.

      – Ну а кто ещё? Менты не меняются. Вчера же заходил, ты сам видел. Смотрел кругом. Я ж продлавка. Под особым надзором. Не было печали. Конец квартала, июнь, им показатели нужны.

      Иван Павлович до бэкграунда был крупным полицейским начальником и знал, что говорил.

      – Оперуполномоченный отдела ЦПС кластера «Северо-Восток 2000 плюс» Тарасевич, – мягко улыбаясь, скороговоркой, но разборчиво представился накануне Ивану Павловичу невысокий, рано начавший лысеть молодой человек с рассеянным взглядом.

      Лавку

1

Шаг за шагом можно достигнуть цели (кит.).