Я тебя (не) прощу. Юлия Николаева

гостинице. Ребята менялись местами, потому ехали весьма бодро. Делать было нечего, я предпочитала молчание, а то и сон. Чем больше мы приближались к моему родному городу, тем сильнее я начинала волноваться. Чего ждать там, не знала. Мне слабо верилось, что Леха настолько озвереет, чтобы убить меня, но наша встреча представлялась смутно. Я старалась не думать о ней, но больше думать было не о чем. Правда, к тому моменту, когда мы въехали в нашу область, я настолько устала гонять мысли по кругу, что успокоилась.

      Возле Лехиного дома мы были около пяти вечера.

      – Ждите меня в машине, – сказал Борька ребятам, а мне заметил, – надень капюшон для эффекта.

      Я проигнорировала его слова и стала вылезать.

      – Характер такой же скверный, – буркнул Борька, выбираясь со своего сиденья и тяжело дыша. Я почувствовала движение, обернувшись, увидела, как паренек, настойчиво выпытывавший о Витязе, сунул мне в карман шорт записку. Я только брови вздернула в удивлении, но говорить ничего не стала. Мы с Борькой направились к двери подъезда, ребята остались на улице, разминая ноги.

      – Этаж напомнить? – язвительно спросил Борька, пропуская меня вперед, я в очередной раз промолчала. Мы поднялись на лифте, прошли к квартире, Борька потянул ручку и открыл дверь, она была не заперта. Борька прошел вперед, я уже слышала Лехин голос:

      – Что ты темнишь? Что случилось?

      Борька отошел в сторону, и я, чувствуя, как бешено колотится сердце, сделала шаг вперед и оказалась в холле.

      Леха стоял, нахмурив брови и сунув руки в карманы домашних штанов. Увидев меня, замер. Не знаю, какого эффекта ожидал Борька, но ни один мускул на его лице не дрогнул, правда, он так и стоял, не двигаясь и глядя на меня. Борька, кажется, боялся вздохнуть, наблюдая за ним. Я кинула на Леху взгляд, но тут же отвела, предпочитая осматривать квартиру. Она несильно изменилась за это время, честно говоря, я вообще не заметила изменений. Купив ее, Леха вбухал кучу денег в благоустройство, обставил по высшему разряду и думать забыл. Пока я осматривалась, в холле, наконец, наметилось движение. Точнее, Леха сказал:

      – Боря, оставь нас, пожалуйста, я с тобой свяжусь.

      Борька, не ожидавший подобного развития событий, теперь чувствовал себя неловко и не чаял смыться, так что покинул квартиру быстрее пули. Хлопнула дверь, стало тихо. Леха, еще постояв напротив, приблизился, разглядывая мое лицо. Я не знала, что сказать, а смотреть на него боялась. Все же подняла глаза, и он тут же залепил мне пощечину. Развернувшись, направился в гостиную, кинув на ходу:

      – Иди за мной.

      Я потерла щеку, глянув в зеркало: она стала ярко-красной и горела. Ударил Леха от широты души, но заслуженно, потому я не стала ничего говорить, а молча прошла через гостиную в кухню, отделенную от нее большой аркой. Леха стоял у окна и курил, глядя на улицу. Я села за стол и стала ждать. Докурив, он затушил окурок в пепельнице, стоявшей на подоконнике и потер лицо. Я украдкой рассматривала его. За эти годы он практически не изменился: высокий, крепко сбитый, выбритые виски, серьга в ухе. Карие глаза смотрят серьезно, пухлые губы плотно