Химеры. Изгнанные. Козина Екатерина

небольшого костерка и тянут к нему руки. Мне хочется настучать им всем по голове за неоправданный риск, но я так рада, что Отлов не добрался до них, что я кидаюсь обнимать близнецов.

      – Боже мой, Мэл! Мы думали, что ты уже не вернешься! – Ирвин радостно приветствует меня.

      – Тебя где так долго носило? Мы слышали звуки сирены! Это были Ловцы! Ты смогла от них сбежать? – Ирма накидывается на меня с горой вопросов.

      И мне приходится рассказать все, что со мной успело стрястись за эти полтора часа.

      – Ты не виновата, – пытается приободрить меня Ирма, но Мика ее перебивает.

      – Косвенно виновата, но это ничего. Она же как зверь себя вела.

      – Ну, спасибо, Мика, – выдыхаю я. А потом требую, чтобы они затушили немедленно костер. – Если тут был Отлов, какого черта вы огонь разожгли?

      Бьянка начинает хныкать, что ей стало очень холодно, и она попросила десять минуток погреться. Я понимаю, что ночевать нам по-прежнему негде, и что этот костерок единственный источник тепла, который выделен нам на эту ночь.

      – Давайте еще полчаса посидим и затушим, – сдаюсь я.

      Мы достаем по кусочку хлеба и ужинаем, запивая холодной водой. Какая-никакая, но еда.

      Вдруг Ирвин настораживается. Я смотрю на него, приподнимая брови в немом вопросе. Ирвин прикладывает палец к губам.

      Старательно прислушиваюсь. Шаги. Тихие, крадущиеся. Неужели попались?

      Первым вскрикивает Ирвин, в которого попадает дротик с транквилизатором. Его яркое оперение я замечаю даже в темноте.

      – Бегите, – рычит он, уже заваливаясь набок.

      Подскакиваю на ноги, хватаю за руку Бьянку и Виктора.

      – Ирма за тобой близнецы, – кричу я на ходу и тащу напуганных ребят вперед, тем путем, каким мы уходили к трубе.

      Я знаю, мы легкая мишень, но не могу перестать надеяться на лучшее. Толкаю ребят то в одну, то в другую сторону, стараясь менять траекторию.

      Чувствую удар в спину, где-то между лопаток, но, видимо, дротик не пробивает куртку насквозь. Мы еще можем оторваться.

      Вытягиваю малышей на дорогу, и мы перебегаем пустую улицу. Прыжок в канаву – ноги утопают в снегу, что-то чавкает под пробитой тонкой коркой льда.

      – Мэл, у меня ботиночки промокли, – жалуется Бьянка.

      – Потерпи, надо бежать, – шепчу я ей и изо всех сил тащу девочку и Виктора вперед, к деревьям, что в палисаднике.

      На самом деле мы здесь вряд ли сможем укрыться.

      Впереди показываются два силуэта, а затем дротик врезается в ствол рядом с моей головой. Охаю.

      Рука Виктора вдруг слабеет. Я не успеваю его поддержать, как мальчик падает навзничь.

      – Виктор! – хнычет Бьянка. – Они его убили?

      – Нет, он просто спит.

      Мы не можем его взять с собой, но девочка этого не понимает, она опускается на колени и пытается растормошить парня.

      – Бьянка, надо бежать, – говорю я ей и тяну за руку, но девочка хнычет и не встает.

      А потом затылок начинает почему-то жечь. Я вскидываю руку к голове и нащупываю мягкое оперение дротика.

      – Черт, –