Истории о разном. Эва Баш

рань.

      – Она у меня есть! – Радостно отзывается Бенкси. – У нас появился клиент!

      – Клиент?

      – Да, и он готов заплатить кучу бабок!

      – Сейчас буду.

      Похмелье снимает как рукой. Неужели и на нашу улицу пришёл праздник?

      Допиваю одним глотком остатки бренди и поднимаюсь на ноги. Возвращаюсь в комнату, чтобы одеться. Бросаю взгляд на кровать. Спит словно ангел, безмятежно раскинув руки. Вдруг нестерпимо хочется прикоснуться к горячей коже, от которой так сладко пахнет мускатом, и повторить то, что было ночью, но вместо этого лишь шепчу на ухо: «Дождись меня, детка. Похоже, вечером у нас будет повод отпраздновать».

      Бенкси встречает меня у самого входа. Карие щенячьи глаза за толстыми стёклами очков подобострастно смотрят на меня снизу вверх, пока мы идём по коридору в наш офис. На самом деле мы с ним одного роста, но он сутулится и похоже ему нравится показывать мне моё превосходство.

      «Он крупная шишка», – говорит Бенкси вполголоса. – «Уже два часа сидит в твоём кабинете. Сказал, что будет разговаривать только с тобой».

      Наш офис находится на двадцать пятом этаже. Два смежных кабинета, в которых едва умещаются три стола, заваленные до самого потолка всякими бумажками. Понятия не имею что там, на этих бумажках, но никак не могу заставить себя или Марлоу повыкидывать их к чертям собачьим. Марлоу – это наша секретарша, пергидрольная блондинка с бюстом четвёртого размера. Она недолюбливает меня, и это взаимно. Давно подумываю о том, чтобы заменить её, но что-то не вижу у нас за дверью очереди из желающих работать в каком-то захудалом детективном агентстве. Когда-то мы были одними из лучших, нам не претило возиться в грязном белье, от которого другие, более приличные агентства только воротили нос. Но грянула Великая депрессия, и у наших клиентов появились более насущные проблемы, чем неверные жёны и нечистые на руку партнёры. И всё же нам как-то удавалось оставаться на плаву, перебиваясь всякой мелочёвкой. Поэтому сообщение Бенкси о том, что к нам пожаловала крупная шишка, меня безмерно обрадовало. Может, кто из бывших заглянул по старой памяти?

      Толкаю дверь и застываю на пороге. Да это же Ростер Гармиш, крёстный отец нашего города. Он сидит, положив ноги на мой стол, и пепел от сигары падает на его впалую грудь. Дорогой костюм висит на нём словно на вешалке, а морщины в уголках губ и вокруг глаз кажутся глубже и темнее. Вообще-то он совсем не стар, ему не больше пятидесяти, но в последнее время Гармиш сильно сдал, на фотографиях полугодовой давности он выглядел бодрее.

      – Вы – Мёрдок? – спрашивает он, высверливая меня взглядом.

      – Добрый день, господин Гармиш, – кидаю пальто на стул, а сверху шляпу.

      – Я думал, вы старше, – говорит он.

      – Вы же не возраст мой пришли обсуждать, – беру со стола портсигар и вытягиваю сигарету. Он достаёт из кармана пиджака массивную зажигалку и даёт прикурить.

      – Мне нужна ваша помощь… М… Мёрдок, – говорит он, наблюдая, как я сажусь на край стола и затягиваюсь.

      – Я вас слушаю, – пускаю в потолок струю дыма.

      Он морщится.