Хоровод воды. Сергей Кузнецов

об этом думать. Грустно и стыдно.

      Хочется купить ей что-нибудь вкусное. Где же те даноновские йогурты, которые она так любила? Ах, вот они. По две штуки каждого сорта.

      А еще можно взять баночку икры.

      Как все-таки было просто, когда не было денег! Йогурт – и все счастливы.

      Права мама: от денег всё зло.

      В очереди к кассе девочка-блондинка и мальчик в дутой куртке оказываются как раз передо мной. Она осторожно катит тележку, словно коляску с ребенком. Мальчик нагибается и целует ее в затылок. Она оборачивается, задирает голову и прижимается губами к его губам.

      Я никогда больше не буду так целоваться. Так целоваться можно только в молодости. Только когда кажется: всё – в первый раз, когда веришь: от счастья отделяет пустяк – отдельная квартира, свой угол, немного денег.

      Я не могу так целоваться с Машей: так можно целовать только счастливого человека.

      Я не могу так целоваться с Дашей: богатые папики не целуют девушек на людях. Смешно это – седина в бороду, бес в ребро.

      У кассы мальчик берет со стойки пачку презервативов, кладет на прилавок рядом с шампанским.

      В его годы я стеснялся покупать презервативы – их, впрочем, и не продавали в универмагах.

      Наверное, я и сейчас немного стесняюсь. Мы с Машкой презервативами не пользуемся, и мне кажется – все понимают: вот мужчина берет гондоны, собирается трахать молодую любовницу.

      Наверное, лет через тридцать я буду покупать презервативы с гордостью: смотрите, у меня еще стоит!

      Если еще будет стоять, конечно.

      Никита берет с полки упаковку Durex’а, вертит в руках. Кажется, Даша как раз такие и любит. Надо купить, принести с собой в следующий раз.

      Прямоугольная упаковка ложится рядом с йогуртами.

      Durex и Danone. Даша и Маша, любовница и жена.

      Вот и я стал настоящим бизнесменом, думает Никита, ничуть не хуже Кости. Хорошо еще, квартиру Даше не снимаю, деньги в семью несу, как порядочный.

      Касса выщелкивает чек, мальчик долго выгребает из куртки мелочь, девочка лезет в сумку, вынимает из кошелька последнюю купюру. Мальчик сует презервативы в карман, перехватывает бутылку за горлышко, другой рукой обнимает блондинку за талию. Они идут к выходу, в дверях останавливаются.

      На улице – мокрый февральский снег, промозглый ветер, машины разбрызгивают грязь.

      Они целуются еще раз, и мальчик, приоткрыв дверь, пропускает девочку вперед.

      Никита смотрит им вслед, потом вынимает из тележки Durex и возвращает на полку.

      Маша сидит в своем любимом кресле. Даже не зажигает свет. Даже не встает, когда Никита открывает дверь.

      – Смотри, что я принес, – кричит Никита.

      Он водружает на поднос все восемь баночек йогурта, кладет рядом чайную ложку, опускается перед Машей на ковер, утыкается лицом в ее колени.

      Маша улыбается уголками губ.

      – Спасибо, – говорит она и целует Никиту в затылок, точь-в-точь как давешний мальчик свою подружку.

      – Я забыл, какой из них ты любишь, – говорит Никита, –