Хоровод воды. Сергей Кузнецов

хуже всех. Слуги государства. Люди, продавшие свою совесть за зарплату. Готовые избивать и грабить только для того, чтобы их дети и жены ходили в нарядных платьях, а у самих всегда были деньги на опохмелку.

      Мореухов надеялся, что передний зуб ему выбили менты. Гопники были все-таки социально близкими. Тоже, как ни крути, враги системы, а не ее слуги.

      Впрочем, кто ее сейчас разберет, систему – где она кончается?

      Перед тем как потерять сознание, Мореухов успевает подумать: Кажется, я так и не доберусь до дома… – или что-нибудь еще, отчаянное, безнадежное.

      16. Маленький гарпун

      Почему-то Ане вспомнилось: Смотри, какая смешная девочка, личико совсем плоское – наверное, первая обида. Это у меня личико плоское? У меня не личико, а лицо! Нормальное лицо, как у мамы и у бабушки! И набрать в лопатку песку и кинуть в эту мерзкую тетку, в ее реву-корову, прямо в глаза, чтобы знали, чтобы сами сощурились! Будет отчего плакать, а то что это – упал, коленку разбил, и в рев. Еще мальчик! Она вот девочка, а не плачет по пустякам.

      Давно было, а картинка и сейчас перед глазами.

      Неудивительно, что вспомнилось. Двор – как у бабушки Джамили, только деревьев больше. Хорошие деревья, особенно весной и осенью.

      Тридцать лет прошло, а детские площадки все те же. Песочница, качели, горка. Иногда сделают ремонт – привезут какие-нибудь металлические лестницы, установят резные деревянные фигуры, качели покрасят яркой краской, песок навалят новой кучей.

      В новом песке – те же дети, вокруг на скамейках – те же родители. Всё как тридцать лет назад. Папы читают газеты, мамы переговариваются, сидят молча, устало смотрят в одну точку, детей будто не замечают. Но это – до первой ссоры, до первых криков и слез. А потом – опять все то же:

      Ну, не плачь, вот смотри, киска побежала, смотри, птичка пролетела, смотри, какая смешная девочка.

      Не плачь, мужчины не плачут, сколько раз я тебе говорил!

      Мальчик, перестань драться! Что значит – первый полез?

      Отдай ему эту машинку, пусть задавится.

      Девочкам надо уступать, ты же знаешь.

      Я кому сказала: брось!

      Я тебе сколько раз говорила: нельзя жадничать!

      Мальчик, отдай лопатку, она не твоя!

      За своим ребенком лучше смотрите, женщина!

      Не связывайся с этими мальчишками, я кому говорю!

      Пусть учится за себя постоять, а то всю жизнь будет… как его отец!

      Иди сюда, мой хороший, иди к маме.

      Где грабли, я тебя спрашиваю? Иди ищи, новые покупать не буду!

      Летом песок, зимой снег. Куличики, снежные крепости, снежки, визги, крики, плач. Замерзшие ноги, будто снова – оптовый рынок. Волей-неволей приплясываешь, нет-нет да и посмотришь, кто как одет. Привычным взглядом – на обувь. Куртка-то у нее простенькая, а сапоги тысяч за десять. И девочка – в непромокаемом комбинезоне. Наверное, богатые. Квартира наверняка своя, не съемная. Машина тоже есть, иномарка, наверное.

      Если бы Аня была домохозяйка при муже или работала дома, как ее подруга Вика,