Хоровод воды. Сергей Кузнецов

пытался пробиться на фильм «Константин», поучительную историю мужчины, который курил так много, что едва не угодил в ад раньше срока.

      Лада купила два билета на последний ряд. Когда она доставала деньги из маленькой сумочки, Мореухов подумал, что, если такую сумочку правильно скачать, можно отвисать, месяц.

      В билетах задние сиденья были названы loveseats. Образованный Мореухов подумал не о любви, а о Лавкрафте – нелишняя мысль при посещении фильма «Константин», – но промолчал. Временами он стеснялся своей эрудиции: боялся подавить собеседника.

      Пока Киану Ривз сражался с демонами, Мореухов исследовал Ладину ногу между сапогом и подолом юбки. Потом перешел к трусикам танга – очень удобный фасон! – и Лада сначала шептала не сейчас, а потом, кажется, кончила, ну да, наверняка кончила, потому что они отправились к ней домой, и там Мореухов разобрался во всех деталях ее анатомии, включая шрам от аппендицита и не особо выдающуюся грудь.

      К большой женской груди Мореухов был равнодушен. У меня такой большой член, скромно говорил он, что у девушки грудь может быть и маленькая.

      А потом – мразь, сука сраная, даже за волосы не схватишь, пришлось просто засветить по морде.

      Трезвым Мореухов никогда не поднял бы руку на женщину.

      Впрочем, трезвым он даже вспомнить Ладу не может.

      Но сейчас в февральской полутьме, в слабом отблеске витрин Мореухов видит ясно, как в кино: вот он, покачиваясь, стоит посреди комнаты, Лада всхлипывает в углу, правая рука ноет после удара.

      – Это все из-за тебя, – говорит он, – сама виновата!

      Конечно, он продержался бы еще пару дней на джин-тонике. В такие дни он бывал мил и остроумен, изобретателен и нежен. Его только начинало потряхивать, еще можно было держаться – и тут он обнаружил в Ладиной гостиной потайной бар. Думал, просто секретер, долго искал ключ. Всего-навсего хотел взять денег, еще разок сходить в местную «Копейку» за джин-тоником.

      А это оказался бар. Если бы Лада его не запирала, Мореухов и не стал бы ломиться, не открыл бы дверцу кухонным ножом и отверткой, не нашел бы бутылку Red Label.

      Ну скажите сами, зачем приличной девушке виски Red Label? Если, конечно, считать Ладу приличной девушкой, ха!

      Разумеется, когда она вернулась с работы, бутылка была уже пуста, а Мореухов стоял посреди комнаты, отбивал по полированной крышке стола ритм и читал рэп:

      – Там-тарам, я пьян в хлам, все из-за дам, из-за драм, со ста грамм. Эй, не гляди, эй, заходи, муси́-пуси́, давай – отсоси.

      Это было поэтическое произведение, как можно не понять? А Лада заорала с порога: Какого хуя ты взломал мой секретер? Иногда Мореухов прямо ненавидел, когда девушки ругаются матом, ненавидел, когда ему задают дурацкие вопросы, ненавидел, когда передергивают.

      – Я – не взломал, я – открыл! – ответил он и широко улыбнулся щербатой улыбкой.

      И вот тогда Лада ошиблась. Конечно, он не предупреждал, но можно было догадаться: не надо говорить слово пьянь.

      Тут-то Мореухов ее и ударил, даже дубленку снять не успела, отлетела в угол, ноги растопырила и захныкала.

      Сука.