Я сегодня Ван Гог (сборник). Виктория Левина

жидовским не звались отребьем

      детки в каждой драке, в каждой ссоре.

      – Чтобы околоточный не зыркал,

      да не пялил глаз на дочку Браху…

      Крышу подлатал весною лыком,

      звал соседа, шил ему рубаху.

      – Господи! Ведь мы ж блюдём Субботу,

      заповеди все, что на скрижалях!

      Руки вот распухли от работы,

      пальцы еле шило удержали…

      – Быть евреем, Господи, не просто

      даже в мире сытых и богатых!

      Говорили, перехрестов вдосталь

      стало среди нас, жидков пейсатых.

      – Господи! А как бы пригодилась

      кроха счастья нам и деткам – тоже!..

      Плакала струна, слеза катилась,

      пела скрипка высоко, до дрожи…

      Я куплю твою подпись, поцелованный богом!

      Сегодня в новостях передали, что всенародно любимый израильский художник Менаше Кадишман продаёт свою подпись за деньги в порту Тель-Авива, чтобы рассчитаться с долгами…

* * *

      Продавал свою подпись гениальный художник

      в Тель-Авивском порту, в подпоясанной тоге,

      босиком… Не нашёлся в этом мире сапожник,

      чтоб обуть гениальные, вечно бОсые ноги!

      В белоснежной рубахе, по ручьям горных речек —

      сто пластмассовых смайлов! Как Господь… как в раю…

      Под портретами нежных человечьих овечек,

      на улыбках и рунах ставил подпись свою!

      Что случилось, Художник? Почему свою душу,

      крыльев ангельских пару и блаженный кураж —

      за сто шекелей пошлых, за деньгу, за полушку! —

      совершаешь скандальный городской эпатаж?

      Завтра пасмурным утром, тель-авивским дорогам

      на везенье отдавшись, прямо к пОрту спущусь —

      я куплю твою подпись, поцелованный богом!

      Может, даже к ладони прикоснуться решусь…

      Перед картиной Марка Шагала

      Перед картиной Марка Шагала —

      в выси небесные ветер пречистый,

      пахнущий розой, ирисом, сандалом,

      душу уносит лёгкою кистью…

      Перед картиной мэтра иллюзий,

      шелковых шлейфов и розовых лилий,

      звёздных, исполненных нежности блюзов,

      взглядов овечьих и мягких идиллий,

      перед картиной таких мирозданий,

      где б проживать бесконечно хотелось! —

      в дымке кисейной из томных желаний,

      где б в поднебесье леталось и пелось!

      Перед картиной вечерней порою —

      ясный твой взгляд, предназначенный свыше…

      Взявшись за ру́ки, взлетим над землёю

      с тихой улыбкой… Нас не услышат.

      По прочтении стихов Кенжеева…

      День задуман был стройным, свободным от стихоплетенья.

      Но попалась строка, не вписалась в течение дня,

      не вязалась с погодой, мешала вестям и стремленьям,

      разлохматила напрочь и вдрызг, деловую, меня!

      Начитавшись стихов от пропитанных вечностью истин, —

      ядовитей грибов! – от избывных и мнимых надежд,

      ощутила