Дельфин в стеарине. Николай Романецкий

Венеция». Затем расплатился, вернулся в машину, взялся за мобильник, позвонил в эту самую «Венецию» и заказал столик на двоих. А потом включил зажигание и в шесть пятнадцать был около памятника знаменитому авиаконструктору, чьи не менее знаменитые штурмовики кромсали врага без малого век назад. Да и сейчас прославленное КБ продолжает работу, создает военные и гражданские ракетопланы и космические самолеты. Так что бронзовая фигура поставлена здесь не по блату и не за красивые глазки.

      Я вышел из машины и подошел к пьедесталу. Покрутил на пальце ключи от «забавы», хватким взглядом оглядел окрестности.

      И началась самая великая из всех охот – охота на человека…

      Где-то я слышал такую фразу. Но она не верна. Самая великая из всех охот – это охота мужчины на женщину, а равно и наоборот – женщины на мужчину, правда, в последней я если и участвовал, то, во-первых, не ведая того наверняка, а во-вторых, в качестве добычи.

      Марьяна появилась ровно в шесть двадцать. На ней теперь не было белой блузки и черной юбки, зато было одеяние, которое саму ее делало охотницей, – коротенький голубой топик с глубоким вырезом и такого же цвета коротенькие шортики. Мой покойный папа посчитал бы такую одежду подходящей разве только для пляжа, а уж Ниро Вульф непременно бы поднял на одну четвертую дюйма свои знаменитые плечи. Я же потрясенно вытаращил глаза и едва не пустил слюни.

      Как и днем, охотнице это понравилось.

      – Приветики! – сказала она с видом величайшей скромницы, неведомо как оказавшейся рядом с мужчиной.

      – Добрый вечер! – Я был учтив до безобразия: она даже глаза вытаращила.

      Наверное, ее иначе чем «Привет, лоханка!» парни еще ни разу не называли. Что ж, учиться никогда не поздно…

      – Привет, лоханка! – поправился я.

      Она расхохоталась.

      А когда отсмеялась, я взял ее под руку и повел к автомобилю. Вдохнул аромат ее духов. Запах оказался нерезким и приятным.

      – Вау! – сказала она, когда я открыл перед нею дверцу. Сделала книксен. Движения были изящны.

      – Ого! – отозвался я. – Клевяк без банданы!

      Она вновь расхохоталась, усаживаясь.

      Я закрыл правую дверцу, обошел машину и угнездился на водительском сиденье.

      – Куда пожелаете?

      – Сугубо фиолетово. Давай на ты.

      Скромница оказалась резвой.

      – Давай, – согласился я. И вдруг вспомнил прошлый год, «Прибалтийскую, Ингу…

      Если мы с Марьяной и дальше пойдем с такой скоростью, завтра утром Катерина нашлепает мне по лысине.

      – Как насчет «Северной Венеции»?

      – Легко! А конину будем керосинить?

      – Эй! – сказал я. – Конина – это перебор. Я же за рулем. Не остановиться ли нам на шампуни?

      – Ладно, – милостиво согласилась она. – Шампунь так шампунь. Кстати, ты в теме, что такое шампунь по-домашнему?

      – Нет.

      – Водяра под шипение жены.

      Я рассмеялся:

      – Не знал этого прикола.

      И снова