Подозреваемый. Дин Кунц

в его мир вошла Холли. «Я» сменилось «мы», «мое» – «нашим». Митч стал половиной целого и был на седьмом небе от счастья.

      В глазах лейтенанта Таггарта вроде бы прибавилось дружелюбия.

      – Ну… – начал Митч.

      Детектив облизал губы.

      Воздух теплый, влажность минимальная. Митч чувствовал, что у него тоже пересохли губы.

      Тем не менее мгновенное появление, а потом столь же быстрое исчезновение розового языка Таггарта придало тому сходство с рептилией, показало, что мысленно он уже наслаждается вкусом добычи, которая вот-вот попадет ему в когти.

      Только паранойя могла объяснить мелькнувшую у Митча мысль, что детектив отдела расследования убийств как-то связан с похитителя Холли. Но именно она мелькнула в голове Митча и убедила его следовать инструкции похитителей.

      Волна страха, рационального и иррационального, захлестнула разум, не позволяла ясно мыслить.

      Он уже практически не сомневался: услышав правду, детектив скорчит гримасу и ответит: «Теперь нам придется ее убить, мистер Рафферти. Больше мы не можем доверять вам. Но мы позволим вам сделать выбор. Определите, что мы отрежем сначала: уши или пальцы».

      Как и раньше, в тот момент, когда он стоял над покойником, Митч почувствовал, что за ним наблюдают, не только Таггарт и пьющие чай соседи, но и какой-то незнакомец. Не просто наблюдает, анализирует его поведение.

      – Нет, лейтенант, – ответил Митч. – Больше мне сказать нечего.

      Детектив достал солнцезащитные очки из кармана рубашки, надел их.

      В двойном отражении Митч себя не признал. Изогнутое стекло искажало пропорции.

      – Я дал вам мою визитку, – напомнил ему Таггарт.

      – Да, сэр. Она у меня.

      – Позвоните мне, если вспомните что-то важное.

      Солнцезащитные очки напоминали глаза насекомого: бесстрастные, алчущие, ненасытные.

      – Вы, похоже, нервничаете, мистер Рафферти, – заметил Таггарт.

      Митч поднял трясущиеся руки.

      – Не нервничаю, лейтенант. Потрясен. До глубины души.

      Таггарт вновь облизал губы.

      – Никогда раньше не видел, как убивают человека, – добавил Митч.

      – Вам к этому не привыкнуть, – ответил детектив.

      Митч опустил руки.

      – Надеюсь на это.

      – Убитая женщина – еще хуже.

      Митч не знал, как истолковать эту фразу. То ли как житейскую правду, о которой позволял судить опыт, накопленный в отделе расследования убийств, то ли как угрозу.

      – Женщина или ребенок, – уточнил Таггарт.

      – Я не хотел бы заниматься вашей работой.

      – Нет, вы бы не хотели. – Отворачиваясь, детектив добавил: – Мы еще увидимся, мистер Рафферти.

      – Мы?

      Таггарт обернулся.

      – Конечно: нам придется быть свидетелями на суде.

      – Похоже, раскрыть это преступление будет сложно.

      – «Кровь вопиет ко мне от земли», мистер Рафферти. – Детектив явно кого-то цитировал[3]. – «Кровь вопиет ко мне от земли».

      Митч

3

Таггарт несколько видоизменяет Библию: «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» – Бытие, 4:10.