Подозреваемый. Дин Кунц

это надежда.

      На белой передней панели холодильника отпечаталась кровавая женская ладонь, которая кричала от боли. Еще один кровавый отпечаток Митч увидел на дверце полки.

      Кровь была и на плитках пола. Много крови. Целый океан.

      Увиденное повергло Митча в такой ужас, что ему захотелось вновь закрыть глаза. Остановила его безумная мысль: если он закроет глаза, чтобы не видеть этого кошмара, то навеки ослепнет.

      Зазвонил телефон.

      Глава 7

      Ему не пришлось плыть по крови, чтобы добраться до телефона. Он снял трубку после третьего звонка и услышал свой затравленный голос: «Да?»

      – Это я, милый. Они слушают.

      – Холли, что они с тобой сделали?

      – Я в порядке. – Голос не дрожал, но и звучал не так, как всегда.

      – Я на кухне.

      – Знаю.

      – Кровь.

      – Я знаю. Не думай об этом. Митч, они говорят, что у нас одна минута, только одна минута.

      Он уловил ее мысль: «Одна минута, и, возможно, никогда больше».

      Ноги не желали его держать. Он отодвинул стул от стола, плюхнулся на него.

      – Мне так жаль.

      – Это не твоя вина. Не кори себя.

      – Кто эти выродки, они что, чокнутые?

      – Они злобные, но точно не чокнутые. Они, похоже, профессионалы. Не знаю. Но я хочу, чтобы ты дал мне обещание…

      – Я умираю.

      – Послушай, милый, мне нужно твое обещание. Если что-то случится со мной…

      – Ничего не должно с тобой случиться.

      – Если что-то случится со мной, – настойчиво повторила она, – пообещай мне, что ты не сломаешься.

      – Я не хочу даже думать об этом.

      – Ты выдержишь, черт побери. Ты выдержишь и будешь жить.

      – Моя жизнь – это ты.

      – Ты выдержишь, газонокосильщик. А не то я разозлюсь.

      – Я сделаю то, что они хотят. Я тебя верну.

      – Если ты сломаешься, Рафферти, тебе крепко достанется от меня. И то, что показывали в фильме «Полтергейст», покажется невинными шалостями.

      – Господи, я тебя люблю.

      – Знаю. И я люблю тебя. Хочу тебя обнять.

      – Я так тебя люблю.

      Она не ответила.

      – Холли?

      Молчание подействовало на него, словно удар тока. Он вскочил.

      – Холли? Ты слышишь меня?

      – Я слышу тебя, газонокосильщик, – ответил похититель, с которым он говорил раньше.

      – Сукин сын.

      – Я понимаю твою злость.

      – Кусок дерьма.

      – Но долго терпеть не буду.

      – Если ты ударишь ее…

      – Я ее уже ударил. И если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, превращу эту сучку в отбивную.

      Осознание собственной беспомощности заставило Митча подавить злость.

      – Пожалуйста, – взмолился он. – Больше не бейте ее. Не бейте.

      – Хватит, Рафферти. Помолчи, чтобы я мог тебе кое-что объяснить.

      – Ладно. Хорошо. Объяснения мне нужны. Я ничего не понимаю.

      Опять ноги стали ватными. Но вместо того, чтобы плюхнуться на стул,