До рая подать рукой. Дин Кунц

что у него есть, лучше денег.

      – Ты, конечно, не про остроту ума.

      – Я про власть. Если у тебя достаточно власти, ты можешь поставить на колени любого богача.

      – И кто сказал это первым? Томас Джефферсон? Эйб Линкольн?

      Пацифист покачал головой и ткнул пальцем в грудь Ноя.

      – Ты кипишь от злости, не так ли?

      – Абсолютно. Она так и распирает меня.

      – Тебе надо бы присоединиться к «Кругу друзей».

      – Звучит как квакеры.

      – Это организация, которую основал конгрессмен. Так он сделал себе имя, до того, как пришел в политику… Помогал трудным подросткам, направлял их на путь истинный.

      – Мне тридцать три, – внес ясность Ной.

      – «Круг» теперь охватывает все возрастные группы. И действительно приносит пользу. Ты узнаешь, что в жизни есть, возможно, миллион вопросов, но ответ только один…

      – Который ты носишь на груди, – догадался Ной, указав на надпись на футболке: «ЛЮБОВЬ – ВОТ ОТВЕТ».

      – Люби себя, люби своих братьев и сестер, люби природу.

      – Такие заповеди всегда начинаются с «люби себя».

      – Иначе и не должно быть. Ты не можешь любить других, пока не полюбишь себя. Мне было шестнадцать, когда я присоединился к «Кругу», семь лет тому назад. Настоящий плохиш. Продавал наркотики, употреблял наркотики, мог за просто так избить человека, связался с бандой. Но теперь исправился.

      – Теперь ты в банде с большим будущим.

      Пасть змеи на внушительном кулаке широко раскрылась. Его обладатель рассмеялся.

      – Ты мне нравишься, Фаррел.

      – Я всем нравлюсь.

      – Ты можешь не одобрять методы конгрессмена, но у него есть идеи, которые всех нас сблизят.

      – Цель оправдывает средства, так?

      – Видишь, в тебе опять говорит злость.

      Ной допил пиво.

      – Такие парни, как ты и конгрессмен, предпочитали прятаться за спиной Христа. Теперь это психология и самооценка.

      – Программы, отталкивающиеся от Христа, получают слишком мало средств налогоплательщиков, чтобы даже изображать благочестие. – Громила выскользнул из-за стола, выпрямился во весь рост. – Ты же не собираешься взять деньги и не выполнить обещанного, так? Ты действительно задуришь голову его жене?

      Ной пожал плечами:

      – Она все равно мне не глянулась.

      – Худосочная сука, не так ли?

      – Сухая, как галета.

      – Но для мужа она – пропуск в высшее общество. Значит, ты уйдешь отсюда и сделаешь все, что положено?

      Ной вскинул брови:

      – Что? Ты предлагаешь… ты хочешь, чтобы я отдал этот пакет с деньгами копам и подал на конгрессмена в суд?

      На этот раз пацифист не улыбнулся.

      – Наверное, мне следовало сказать: поступишь по-умному.

      – Я просто хотел уточнить, – заверил его Ной.

      – Как бы эти уточнения не привели тебя в гроб. – Змееносец развернулся и, покачиваясь, двинулся к выходу из таверны, демонстрируя всем желающим мастерство татуировщика.

      Сидящие у стойки и за столиками ковбои повернулись, подгоняя его взглядами. Будь