До рая подать рукой. Дин Кунц

тому, что сумела ответить, сколько своей честности.

      Правый уголок рта девочки искривился в улыбке, синие глаза весело блеснули.

      – Так у тебя не возникло желания видеть во мне мутанта?

      – Что?

      – Пока ты думаешь обо мне как об увечном ребенке, жалость требует от тебя вежливости. С другой стороны, увидев во мне таинственного и, возможно, опасного мутанта, ты посоветуешь мне не совать нос в чужие дела и прогонишь со двора.

      – Ты все больше и больше становишься похожей на мутанта.

      Лайлани радостно хлопнула в ладоши.

      – Я знала, что у тебя возникнут такие мысли. – С заминкой она поднялась со стула и указала на другую сторону двора: – А это что такое?

      – Розовый куст.

      – Нет, правда.

      – Правда. Это розовый куст.

      – Роз нет.

      – Еще могут появиться.

      – Да и листочков практически тоже.

      – Зато много шипов, – отметила Микки.

      Лайлани вскинула подбородок.

      – Готова спорить, по ночам он выдергивает корни из земли и бродит по округе, пожирая бездомных кошек.

      – Запирай на ночь дверь.

      – У нас нет кошки. – Лайлани моргнула. – О, – улыбнулась, – дельная мысль. – Она изогнула правую руку, изображая лапу, поскребла воздух, зашипела, как разъяренная кошка.

      – Что ты подразумевала, сказав «а потом путь открыт»?

      – И когда я это сказала? – полюбопытствовала Лайлани.

      – Ты сказала, что тебе надо только дотянуть до следующего дня рождения, а потом путь открыт.

      – А, это насчет контакта с инопланетянами.

      И хотя на вопрос Микки девочка так и не ответила, она повернулась и, прихрамывая, двинулась через лужайку к забору.

      Микки приподнялась с шезлонга.

      – Лайлани?

      – Я много чего говорю. Не все что-нибудь да значит. – У пролома в заборе девочка остановилась, оглянулась. – Скажи, Мичелина Белсонг, я спрашивала, веришь ли ты в жизнь после смерти?

      – И я сострила.

      – Да, теперь вспомнила.

      – Слушай… а ты? – спросила Микки.

      – Что я?

      – Ты веришь в жизнь после смерти?

      Такой серьезности во взгляде девочки Микки еще не видела.

      – Мне лучше верить.

      Она осторожно перебралась через штакетины, пересекла выжженный солнцем дворик соседнего участка, поскрипывания и потрескивания ее ортопедического аппарата растворились в стрекоте трудолюбивых насекомых, наполнявшем горячий, сухой воздух.

      Уже после того, как девочка зашла в соседний трейлер, Микки села и, наклонившись вперед, долго смотрела на дверь, за которой исчезла Лайлани.

      Красивая, умная и дерзкая, впрочем, последним, конечно же, маскировалась ранимость души. И хотя воспоминания об их встрече вызывали у Микки улыбку, откуда-то взялась и не уходила тревога. Что-то скрывалось за их разговором, что-то очень важное, но разгадка этой тайны никак не давалась Микки.

      Густая жара августовского солнца обволакивала молодую