Мертвый и живой. Дин Кунц

переходной отсек.

      На экране губы Аннунсиаты разошлись, но она не заговорила. Глаза оставались закрытыми.

      Сервомоторы продолжали жужжать, запорные механизмы – щелкать. Двадцать четыре штифта с мягким шуршанием начали выдвигаться из гнезд в дверной раме.

      – Не открывай переходной отсек, – повторил Рипли.

      Лицо Аннунсиаты поблекло и исчезло с экрана.

      Рипли оглядел пульт управления. Ручной переключатель для наружной двери переходного отсека светился желтым. Это означало, что штифты продолжают выходить из гнезд.

      Он нажал на переключатель, чтобы реверсировать процесс. Смена желтого цвета на синий означала бы, что штифты изменили направление движения и все глубже заходят в гнезда. Но переключатель по-прежнему светился желтым.

      Микрофон в переходном отсеке фиксировал и передавал через динамики участившееся дыхание трансформированного Уэрнера.

      Спектр эмоций, доступных Новым людям, не впечатлял. Пасечник объяснял каждой личности, формирующейся в резервуарах сотворения, что любовь, привязанность, унижение, стыд и другие так называемые благородные чувства на самом деле всего лишь разные стороны сентиментальности, возникшей из многотысячелетней ошибочной веры в бога, которого не существовало. Эти чувства поощряли слабость, вели к потере энергии на несбыточные надежды, отвлекали разум от главной цели – преобразования мира. К ее реализации вела не надежда, а воля, поступки и неумолимое и безжалостное использование силы.

      Рипли снова нажал на переключатель, но тот остался желтым, сервомоторы продолжили жужжать, а штифты – выдвигаться.

      – Аннунсиата? – позвал он. – Аннунсиата?

      Значение имеют только те эмоции, не уставал твердить Пасечник, которые способствуют выживанию и превращению в явь его видения мира, где будут жить идеальные граждане. Они покорят природу, усовершенствуют природу, колонизируют Луну и Марс, колонизируют пояс астероидов и, со временем, все планеты, которые вращаются вокруг всех звезд Вселенной.

      – Аннунсиата!

      Как и у всех Новых людей, спектр эмоций Рипли ограничивался гордостью за свое абсолютное повиновение воле создателя, а также страхом перед Старыми людьми и направленными на них завистью, злобой, ненавистью. Изо дня в день он трудился на благо своего создателя, и никакие ненужные эмоции не влияли на производительность его труда, как не влияют на скорость современного скоростного поезда ностальгические воспоминания о тех старых добрых временах, когда вагоны тащил за собой пыхтящий паровоз.

      – Аннунсиата!

      Из разрешенных эмоций Рипли наиболее легко давались зависть и ненависть. Как и многие другие Новые люди, начиная с умнейших Альф и заканчивая тупейшими Эпсилонами, он жил ради дня, когда поступит приказ на уничтожение Старой расы. И в своих самых ярких снах Рипли видел, как насилует, калечит, убивает Старых людей.

      Он знал, что такое страх, иногда накатывающий на него безо всякой видимой причины, выливаясь в долгие часы необъяснимой