ДК. Борис Бужор

глаз. Серега багровеет.

      – Тогда зачем тебе нам помогать?

      – Платон просит – он за идею, а всех идейных я уважаю.

      – За какую он, на хрен, идею?

      Я жую круассан – Библиотекарь все объяснит и без меня. И тем более лучше.

      – Идею борьбы.

      – Так ты у нас еще и идейный? – Серега язвительно косится в мою сторону, я отмалчиваюсь.

      – Знаешь, – Леха облокачивается на раковину, дует на парящий чай, – у нас на входе в библиотеку транспарант висит «Год литературы. Читать – это модно». А какой с этого толк? Люди как книги на помойку выкидывали, так и выкидывают. – Он гладит выстроенные в ряд потрепанные фолианты. – Отличные книги выкидывают – Платонова, Катаева, Леонова, Шолохова, Куваева, Михеева, Анчарова, Столярова… И все, заметь, – русскоязычные. Назовите следующий год хоть «Годом нацизма», ничего в стране не поменяется, кроме надписей и рекламных роликов. Потому что максимум, на что мы все способны, – заставить детишек стихи про Родину читать, салютом на праздники закупиться, Георгиевскую ленточку надеть, на иномарку трафарет наклеить: «Спасибо деду за победу» и, рюмку водки накатив, соседу морду набить. Проблема сегодняшней России не в фашистах, либералах, коммунистах или анархистах. Проблема страны – в их отсутствии. Они, конечно, есть, но они также действенны, над входом в библиотеку транспарант – «Год литературы». Искренний фашист мне интереснее лживого гуманиста. Служение и преданность идее мне важнее, чем сама идея.

      Выпив по три чашки чая, все тщательно обсудив и обговорив детали, я и Серега вырываемся из пыльной тесноты на улицу. Настроение приподнятое – все вроде идет по плану. По газону бродят голуби. Мы шугаем их торопливыми шагами. Бабульки из соседнего подъезда обсуждают современность.

      – Порошенко, – лютует одна, – фашист чистой воды…

      – А Навальный? – аккуратно спрашивает вторая – робкая и сушеная, как вобла.

      – Да это же его брат… Фашист, конечно.

      Миновав старческий дискурс, вспоминаем, где-то тут был киоск. Дворовые сквозняки заметают лишние слова в распахнутые апрелем окна. За спиной слышится повышенный тон:

      – Ты что, старая, дуркуешь? Фашист чистой воды он. Говорю – фашист.

      Находим «скворечник», в маленьком окошке продавщицы не видно.

      – Что-то страшно мне. – Серега стучит в заклеенное этикетками жвачек стекло. – Представляю, что этот твой Библиотекарь написать может.

      – Нормально будет, я ему пьесу скину, он сам сориентируется.

      – Скину? – Окошко отворяется, появляется милое лицо бабульки – сразу вспоминается из детства «В гостях у сказки».

      – Бутылку «Пикура». Ты будешь?

      – После чая не полезет.

      Серега покупает бутылку пива.

      – А ты ему на что пьесу скинул? На печатную машинку? Она у него к интернету подключена, что ли?

      – Не переживай, есть у него ноут, просто без надобности его не достает.

      Отходим к стальным одинаково бесцветным гаражам.

      – Представляю, что он напишет. – Серега первым