Мастер войны: Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба. Макс Мах

без платья я смогу и в бане.

      Теперь она все-таки покраснела.

      – Так ты на самом деле художник? – спросила она, отводя взгляд.

      – А как же иначе? – поднял брови Карл. – Я же объявил себя свободным художником.

      – Ты прав, об этом я забыла, – сказала Дебора и снова посмотрела на него. – Просто мне показалось, что ты слишком воин, чтобы быть художником.

      – Ах это! – улыбнулся Карл. – Ты просто мало знаешь о художниках. Художники, Дебора, тоже разные бывают. Ты когда-нибудь бывала в Цейре? – спросил он через секунду.

      – Да, – осторожно ответила Дебора.

      – А во дворце правителя?

      – Почему ты спрашиваешь? – сразу же насторожилась она.

      – В зале Ноблей, – объяснил Карл – Есть плафон…

      – О да! – сказала Дебора, и ее глаза засияли. – «Война и Мор»!

      – Именно так, – кивнул Карл. – Эту роспись сделал Гавриель Меч – самый знаменитый полководец прошлого столетия.

      – Я не знала об этом, – виновато улыбнулась Дебора.

      «Зато теперь я знаю, что ты действительно гостила в землях убру», – подумал он, доливая себе бренди.

      – Все люди разные, – сказал он вслух. – И никогда не стоит судить о человеке по тому, каким делом он сейчас занят. Возможно, раньше он был занят чем-нибудь другим.

      – А чем был занят ты? – спросила она.

      – Легче рассказать, чем я не был занят, – улыбнулся он, но объяснять ничего не стал. Но и Дебора поняла уже, что никакого вразумительного ответа от него не получит, и сменила тему.

      – Почему ты не читаешь письма? – спросила она.

      – Я их прочту, – пообещал он. – Потом. А пока… пойдем-ка мы мыться, Дебора, а то уже на дворе ночь, а у нас завтра много дел. Прямо с утра.

5

      Море было недвижно. Тихие воды лежали, как толстое темное стекло, а по лунной дорожке шла женщина. Она была еще далеко, и Карл мог видеть только силуэт. Белая кожа женщины казалась серебряной в лунном сиянии, и нимб сияющего серебра окружал ее голову.

      Карл стоял на берегу, там, где прибой должен был лизать носки его сапог, но в этом мире не было движения. Ни дуновения ветра, ни плеска волн. Двигалась только «лунная дева». И Карл тоже стоял неподвижно, глядя на медленно приближающуюся к нему женщину, не в силах разорвать путы наваждения. Он стоял и смотрел, как легко ступают ее длинные ноги, как двигаются при ходьбе ее широкие бедра, как плавно покачиваются в такт движению тяжелые груди. Женщина приближалась. Длилось бесконечно растянутое мгновение тяжкого безволия. Неведомая прежде тоска сдавила грудь, и холодный огонь заемной страсти, чужого желания ядом разлился в крови. Но чужое – чужое и есть, и ничего этого Карлу не было нужно.

      Сделав неимоверное усилие, он втянул воздух сквозь сжатые в мертвой хватке зубы, почувствовал языком его вкус и отрезвляющую прохладу и проснулся. В комнате было темно и тихо, только ровно дышала за его плечом спящая Дебора.

      Все бы ничего, – сказал он себе, тихо вставая с кровати, – да вот беда, ты, красавица, не угадала – обычно я не вижу снов.

      Он легко нашел