Ритм-секция. Марк Бёрнелл

руки. – Я вся дрожу.

      Он взял ее за руку. Та была холодной как лед. Стефани подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Кит рассеянно провел кончиками пальцев по линиям на ее ладони. Затем его пальцы переплелись с ее пальцами.

      – Нам нельзя упускать этот шанс, – сказала она.

      Он встал с ней рядом.

      – Согласен.

      – Я говорю о Брэдфилде.

      Его затуманенный взгляд прояснился.

      – Ты о чем?

      Стефани улыбнулась его смущению.

      – Я могу сама вернуться домой. Тебе лучше остаться. Если есть шанс найти того типа, было бы глупо профукать его.

      Проктор знал: она права.

      – С тобой точно всё в порядке?

      – Да. Просто какой-то ублюдок попытался клеиться ко мне. Такое случалось миллион раз. Не знаю даже, почему сегодня это вывело меня из себя. Но теперь я снова спокойна.

      Они так и не разомкнули рук.

7

      – Что ты делаешь?

      – А ты разве не видишь? Готовлю. Или, по крайней мере, собираюсь готовить.

      Проктор возник в дверном проеме кухни.

      – И что именно?

      – Овощное рагу с лапшой.

      – И ты все это время ждала? Сейчас полночь.

      Нарезав на разделочной доске лук-порей, Стефани поставила на синий кружок пламени газовой конфорки кастрюлю с водой.

      – Как все прошло? – спросила она.

      – Брэдфилд появился через пару часов после того, как ты ушла. Но пробыл там не более десяти минут. Я проследил за ним. Он отправился в паб под названием «Галлахер» на Лонгмур-стрит, недалеко от того места, где мы были. Это в десяти минутах ходьбы. Он оставался там до закрытия, а затем вернулся домой. Похоже, в этом пабе Брэдфилд завсегдатай, его дом находится по той же улице.

      – И что теперь?

      – Я пойду и поговорю с ним.

      – И что ты ему скажешь?

      – Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. Хочешь бокал вина?

      – У тебя есть вино?

      – В холодильнике стоит бутылка.

      – Отлично.

      Бокалы были сделаны в виде шаров на высоких тонких ножках. Наполнив один из них наполовину, Проктор протянул его ей.

      – Могу я спросить у тебя кое-что личное, Стефани?

      – Спрашивай.

      – Помнится, однажды ты сказала мне, что не хочешь говорить о своей семье, но, может, теперь расскажешь мне о них? Было бы интересно послушать. Не для статьи – обещаю тебе: все останется между нами.

      – Думаешь, личным общением от меня можно добиться большего?

      Проктор улыбнулся и покачал головой. И улыбка, и кивок говорили об одном – о его крайней усталости.

      – Я тебя не понимаю. Каждый раз, когда мне кажется, будто мы немного продвинулись в наших отношениях, ты говоришь что-то такое, что отбрасывает нас назад, на исходные позиции.

      – В таком случае я постараюсь больше не давать тебе повода для ожиданий. Это избавит тебя от разочарования. Что до истории моей семьи, то это сплошная скука.

      – Сомневаюсь. В истории любой семьи всегда найдется что-то интересное.

* * *

      Мой отец, Эндрю Патрик, был врачом в Фолстоне и его окрестностях.