Влюбленный призрак. Марк Леви

пошел открывать. Колетт вошла первой, Жанна выглядывала у нее из-за спины.

      – Ты был великолепен! – крикнула его крестная с порога. – Дай поцелую, и мы уйдем, чтобы ты отдохнул, если только не предпочтешь выпить рюмочку с двумя старушками. Твоя мать рассказывает всем подряд, что я впала в детство.

      – Как же ты мне надоела, Колетт! – вздохнула Жанна.

      – Целых десять минут я не слышала ни одного упрека, спасибо и на этом.

      Тома́ обнял мать.

      – Ты привел зал в полный восторг, – сказала она.

      – Не преувеличивай, – отмахнулся Тома́, – я отыграл отвратительно. Мне повезло, что оркестр меня поддержал.

      – А я что говорила?! – довольно встряла Колетт. – Я обратила внимание, что ты не в своей тарелке, но, уверяю тебя, публика ничего такого не заметила. Твоя родная мать и та ухом не повела. В кого ты так впивался взглядом в первом ряду?

      – Там оказался кое-кто, давным-давно исчезнувший из моей жизни, – ответил Тома́, не сводя глаз со своего отражения в зеркале.

      Жанна и Колетт удивленно переглянулись. Жанна взяла подругу за руку и подтолкнула ее к двери:

      – Хватит его мучить, он очень устал, он мой сын, я знаю его лучше, чем ты.

      Она послала Тома́ воздушный поцелуй, выставила Колетт и вышла следом за ней.

      Из коридора до Тома́ донеслось ворчание его крестной, потом наступила тишина.

      В зеркале отражался только он сам. Мать была права, он выглядел не лучше комка жеваной бумаги. Он повесил свой концертный костюм, забрал кожаный портфель и погасил в гримерной свет.

      За кулисами он столкнулся с Марселем, коротко пожелавшим ему хорошего вечера. Выйдя через артистический выход, Тома́ увидел отца, сидевшего, скрестив ноги, на капоте автомобиля.

      – Как бы мне хотелось пригласить тебя поужинать! Но увы… Могу только составить тебе компанию, если тебе захочется пойти заморить червячка.

      – Мне хочется побыть одному.

      – Очень глупо с твоей стороны, – молвил отец, кладя руку ему на плечо.

      – Зря ты так говоришь.

      – Я ничего вам не говорил, – отозвался шедший мимо мужчина.

      – Я не вам.

      – Вы обратились ко мне на «ты», с какой стати?

      – Да, это вышло некстати, – устало сказал Тома́. – Вы довольны?

      – Извините, что настаиваю, но, раз вы ко мне обратились, значит, я что-то вам сказал, правильно?

      Тома́ пригляделся к незнакомцу.

      – Загазованность воздуха это, что ли, или еще какое-то атмосферное загрязнение, превращающее всех в психов? – пробурчал он.

      – Повежливее, молодой человек, из нас двоих псих – это явно вы. Только психи разговаривают сами с собой.

      Тома́ пожал плечами и зашагал прочь. Оглянувшись на ходу, он увидел отца, не скрывавшего удовольствия.

      – Что тут смешного?

      – Согласись, это было забавно, прямо как сценка из репертуара Раймона Девоса [2].

      – Кого?

      – Проехали, ты его не застал.

      – Почему ты здесь, почему я тебя вижу и слышу?

      – Полагаю,

2

Раймон Девос (1922–2006) – бельгийско-французский юморист, комик и клоун. – Прим. перев.