Последний магнат. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

невидимыми конвоирами и усажен. Он молчал насупленно. Закурил предложенную Старом сигарету, но и тут казалось, будто спичку поднесли некие внешние силы, которым он брезгливо повинуется.

      Стар смотрел на него с учтивостью.

      – В чем-то неполадки, мистер Боксли?

      Романист молча поднял на Стара глаза, темные, как грозовая туча.

      – Ваше письмо я прочел, – сказал Стар, отбросив любезный тон, каким молодой директор школы обращается к ученику, и заговорив «на равных» – с оттенком почтения, но и с достоинством.

      – Я не могу добиться, чтобы сценарий писался по-моему, – взорвался Боксли. – У вас у всех отношение ко мне очень милое, но это прямо какой-то заговор. Вы мне дали в сотрудники двух поденщиков, которые меня выслушивают, а затем все портят – по-видимому, лексикон их не превышает сотни слов.

      – А вы бы сами писали текст, – сказал Стар.

      – Я и писал. Я послал вам фрагмент.

      – Но там были одни разговоры, перебрасывание словами, – мягко сказал Стар. – Интересные, но только разговоры.

      Лишь с величайшим трудом удалось двум призрачным конвоирам удержать Боксли в кресле. Он порывался встать; он издал негромкий, лающий какой-то звук – если смех, то отнюдь не веселый.

      – У вас тут, видимо, не принято читать сценарии. В моем фрагменте эти разговоры происходят во время поединка. Под конец один из дуэлянтов падает в колодец, и его вытаскивают в бадье. – Боксли опять пролаял-засмеялся и смолк.

      – А в свой роман вы бы вставили это, мистер Боксли?

      – Что? Нет, разумеется.

      – Сочли бы это дешевкой?

      – В кинематографии стандарты другие, – сказал Боксли уклончиво.

      – А вы ходите в кино?

      – Нет, почти не хожу.

      – Не потому ли, что там вечно дерутся на дуэлях и падают в колодцы?

      – Да, и к тому же у актеров неестественно напряженные лица, гримасы, а диалог искусствен и неправдоподобен.

      – Отставим на минуту диалог, – сказал Стар. – Согласен, что у вас он изящнее, чем у этих поденщиков, – потому мы и пригласили вас. Но давайте вообразим что-нибудь не относящееся ни к плохому диалогу, ни к прыжкам в колодцы. Есть у вас в рабочей комнате газовая печка?

      – Есть, по-моему, – сказал Боксли сухо, – но я ею не пользуюсь.

      – Допустим, вы сидите у себя, – продолжал Стар. – Весь день вы дрались на дуэлях или же писали текст и теперь устали драться и писать. Просто сидите и смотрите тупо – мы все, бывает, выдыхаемся. В комнату входит миловидная стенографистка – вы ее уже раньше встречали и вяло смотрите теперь на нее. Вас она не видит, хотя вы рядом. Она снимает перчатки, открывает сумочку, вытряхивает из нее на стол…

      Он встал, бросил на письменный стол перед собой кольцо с ключами.

      – Вытряхивает две десятицентовые монеты и пятак – и картонный спичечный коробок. Пятак она оставляет на столе, десятицентовики кладет обратно в сумочку, а черные свои перчатки несет к печке, открывает дверцу и сует внутрь. Присев на корточки, достает из коробка единственную