Россия. Погружение в бездну. Игорь Фроянов

отнюдь не в их интересах. Необходимо время для прозрения. А пока с людьми, пребывающими в социальном дурмане, можно проделывать все, что угодно. Таков, на наш взгляд, основной социально-психологический эффект программы «ускорения». С этой точки зрения ее надлежит рассматривать как один из способов психологического воздействия на массы.

      Провозгласив курс на «ускорение» экономического и социального развития в рамках существующего строя, Горбачев одновременно включил мощную систему торможения, в результате чего реализация этого курса стала весьма проблематичной[294]. Речь идет об антиалкогольной кампании. Как бы предполагая возможность подобного взгляда на проводившуюся в 1985–1988 годы борьбу с алкоголизмом, Горбачев в своих мемуарах пишет: «Антиалкогольная программа, принятая в мае 1985 года, до сих пор остается предметом недоумения и догадок. Почему решили начать с этой меры, рискуя осложнить возможность проведения реформ?»[295] Принятие антиалкогольной программы бывший генсек объясняет тем, что мириться далее с пьянством – «народной бедой» – было невозможно[296], хотя тут же отмечает, что «пьянство на Руси было бичом со Средних веков»[297].

      Стараясь ослабить бремя личной ответственности, Горбачев утверждает, будто инициатива введения мер по преодолению пьянства и алкоголизма «принадлежала общественности»[298]. Стало быть, он здесь, можно сказать, как бы ни при чем. К тому же чересчур ретивые сановные контролеры, следившие за претворением в жизнь предначертаний партии (контроль за исполнением был поручен Лигачеву и Соломенцеву), взявшись за дело с неуемным рвением, «довели все до абсурда»[299]. Опять-таки он тут, вроде бы, ни при чем. Однако Горбачев все же не отказывается от «доли» собственной вины. Только она у него хоть и «большая», но какая-то странная: «Что ж, должен покаяться: на мне лежит большая доля вины за эту неудачу. Я не должен был всецело передоверять выполнение принятого постановления. И, уж во всяком случае, был обязан вмешаться, когда начали обнаруживаться первые перекосы. А ведь до меня доходила тревожная информация, что дело пошло не туда, да и многие серьезные люди обращали внимание на это в личных беседах. Помешала отчаянная занятость лавиной обрушившихся на меня дел – внутренних и внешних, в какой-то мере и излишняя деликатность. И еще одно скажу себе в оправдание: уж очень велико было наше стремление побороть эту страшную беду. Напуганные негативными результатами кампании, мы кинулись в другую крайность, совсем ее свернули. Шлюзы для разгула пьянства открыты, и в каком жалком состоянии находимся мы сейчас! Насколько труднее будет из него выбираться!»[300]

      Итак, «передоверил», «не вмешался», «не прислушался», «был занят», «хотел лучшего» – вот за что себя корит Горбачев, говоря при этом, что сейчас мы находимся еще в худшем положении. Все это – словесная вуаль, скрывающая подлинный смысл антиалкогольной кампании

294

Это, по нашему убеждению, свидетельствует о том, что в курсе на «ускорение» Горбачев преследовал несколько иные цели, нежели ускоренное развитие страны на пути к подлинному социализму.

295

Г о р б а ч е в М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 338.

296

Там же. С. 338–340.

297

Там же. С. 338.– То же самое он мог бы сказать и применительно к советскому времени, в частности по отношению к 20-м и 30-м годам (Лебина Н.Б. Повседневность 1920—1930-х годов: «борьба с пережитками прошлого»//Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. Т. 1. От вооруженного восстания в Петрограде до второй сверхдержавы мира. М., 1997. С. 244–252).

298

Г о р б а ч е в М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 340.

299

Там же. С. 341.

300

Г о р б а ч е в М. С. Жизнь и реформы… С. 342.