Россия. Погружение в бездну. Игорь Фроянов

[288].

      Подобного сорта люди, большие и малые, не раз вылезали на историческую сцену, о чем в свое время говорил великий Ф. М. Достоевский: «В смутное время колебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки. Я не про тех так называемых «передовых» говорю, которые всегда спешат прежде всех (главная забота) и хотя очень часто с глупейшею, но все же с определенною более или менее целью. Нет, я говорю лишь про сволочь. Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки «передовых», которые действуют с определенною целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно, если только сама не состоит из совершенных идиотов, что, впрочем, тоже случается… В чем состояло наше смутное время и от чего к чему был у нас переход – я не знаю, да и никто, я думаю, не знает – разве вот некоторые посторонние гости. А между тем дряннейшие людишки получили вдруг перевес, стали громко критиковать все священное, тогда как прежде и рта не смели раскрыть, а первейшие люди, до тех пор благополучно державшие верх, стали вдруг их слушать, а сами молчать; а иные так позорнейшим образом подхихикивать»[289].

      Таким образом, «перестройка», породившая «смутное время колебания и перехода», востребовала и соответствующие кадры своих исполнителей. «Человеческий фактор» горбачевской «перестройки» был подстать ее делам.

      Все началось с курса на «ускорение социально-экономического развития страны», декларированного 23 апреля 1985 года на Пленуме ЦК КПСС. В этом, конечно, не было ничего плохого. Наоборот, страна нуждалась в пробуждении от «застоя», в динамическом развитии, ибо к 1985 году экономика ее «приблизилась к состоянию стагнации. Среднегодовые темпы экономического роста в 1981–1985 гг. составили 3,2 % (по национальному доходу). Это был самый низкий прирост за все послевоенные годы»[290]. Но задачи, которые теперь ставились, более напоминали благие пожелания, нежели строго рассчитанные и выверенные задания. «Согласно принятым решениям, подкрепленным затем «Основными направлениями экономического и социального развития на 1986–1990 гг. и на период до 2000 г.», предусматривалось удвоить к 2000 г. национальный доход, а темпы прироста повысить с 3,1 % в 1981–1985 гг. до 5,0 % в 1986–2000 гг. Ресурсосбережение рассматривалось как решающий источник удовлетворения потребностей экономики в топливе, энергии, сырье и материалах. Была сформулирована задача: 75–80 % прироста потребностей в этих компонентах производства обеспечить за счет их экономии»[291]. Все это прекраснодушие, как и надо было ожидать, осталось только на бумаге.

      Необходимо заметить, что программа «ускорения» предусматривала «опережающее (в 1,7 раза) развитие машиностроения по отношению ко всей промышленности и достижение ею мирового уровня уже в начале 90-х годов. Но ни в одном

289

Д о с т о е в с к и й Ф. М. Собр. соч. В 10 т. М., 1957. Т. 7. С. 481.

290

К о л о в а н г и н П. М., Р ы б а к о в Ф. Ф. Экономическое реформирование России в ХХ веке (политико-экономическое исследование). СПб., 1996. С. 30.

291

Там же. С. 30–31.