Вторая клятва. Сергей Раткевич

Это не та боль, от которой громко кричат. Эта та боль, от которой тихо умирают. Тихо, потому что нет силы на крик. Потому что эта боль мгновенно выпивает силы. Хорошо еще, если его вовремя заметят. Наставник, наверное, сможет его вылечить.

      – Эрик! Эрик, ты чего? Тебе плохо, да?!

      Кто-то что-то кричит. Или шепчет?

      Где-то далеко. Совсем далеко. В какой-нибудь Олбарии. Или Марлеции. Из Фалассы ничего не слышно.

      Это из Ледгунда слушать надо. А еще лучше послать агента, и пусть он все подслушает как следует…

      Кажется, он упал. Ну да, он лежит на спине, а кто-то маленький и шустрый растирает ему снегом лицо и уши. И боль отступает. Уходит. Губы… ужасные шевелящиеся губы бледнеют и выцветают.

      – Кэт, – чуть слышно шепчет Эрик, узнавая суетящегося над ним спасителя.

      – Да здесь я, здесь, – откликается эта малявка. – Сейчас помогу тебе встать…

      – Лучше… позови папу, – шепчет Эрик. – Скажи ему… скажи…

      – Думаешь, я тебя не подыму? – решительно откликается она. – Я ж наполовину гномка как-никак. Мы, гномки, знаешь какие сильные?

      Она подхватывает его под плечи, но он уже может встать сам. Проклятые шевелящиеся губы исчезли. Их решительно стерла маленькая ладошка Кэт.

      – Не знаю насчет других гномок, Кэт, но ты и правда очень сильная, – отвечает ей Эрик. – Ты даже сама не знаешь насколько.

      Двое лучших ледгундских лекарей сутками спасали его от этой боли, от этих жутких шевелящихся губ. Он умирал, он думал, что умрет, он выжил чудом. Оба лекаря пожимали плечами: не знаем, дескать, что за болезнь. А один, помолчав, добавил: «Конечно, с научной точки зрения колдовства не существует. Однако это, несомненно, колдовство».

      Долгие дни и ночи невыносимой боли всего лишь за попытку вспомнить запретное, примочки, припарки и притирания, нюхательные соли самого разного состава, кровопускания и лекарства, лекари и лекари, целые консилиумы лекарей и два медицинских светила при нем неотлучно… и всего лишь ладошка маленькой Кэт, погладившая его по волосам, потершая ему физиономию снегом, всего лишь ее решительная попытка поднять его на ноги.

      – Пойдем домой, – сказала Кэт. – На ужин знаешь какое вкусное? Ух!

      – Пойдем, – сказал Эрик.

      Он все ждал, не вернутся ли ужасные губы.

      Губы не возвращались.

      Призраки отступили во тьму.

* * *

      – Мне кажется, тебе нужно мне что-то рассказать, Эрик, – промолвил Шарц, выслушав сбивчивое повествование Кэт.

      – Мне тоже кажется, что нужно, – вздохнул Эрик. – Вот только я не могу этого сделать.

      – Почему? – спросил наставник.

      – Умирать начинаю, – ответил Эрик.

      – Когда рассказываешь или когда вспоминаешь? – настороженно поинтересовался Шарц.

      – Иногда даже вспомнить бывает достаточно. А так, как в этот раз… я ведь и не вспоминал вовсе… не знаю почему…

      – То есть приступ случился сам по себе, – нахмурился Шарц.

      – Вроде как да… – растерянно ответил Эрик. –