Огненная земля. Аркадий Первенцев

кинжальчиком. – Девушки, можете учиться, как нужно правильно резать арбуз. Ближе, ближе! При вашей профессии пригодится…

      Подавальщицы, стыдливо подталкивая друг друга и пересмеиваясь, подошли поближе. Тут Курасов заметил Букреева, стоявшего в тени колонны и с улыбкой наблюдавшего молодое веселье.

      Курасов опустил нож. Сначала вспыхнули его уши, а потом краска расползлась по всему лицу.

      – Чего же, Курасов? – спросил Шалунов. – Я мечтал постичь твое искусство.

      Но теперь все заметили капитана в армейской шинели и сразу замкнулись.

      – Я к вам, товарищ Курасов, – сказал Букреев. – А здорово справились вы с арбузом!

      Курасов подал руку и, не глядя на Букреева, сухо спросил:

      – Чем могу служить, товарищ капитан?

      Курасов слушал Букреева, собрав у глаз мелкие морщинки, это сразу изменило его смуглое лицо, молодого, немногим больше двадцати лет, человека. Одновременно он искоса неодобрительно наблюдал за Шалуновым, неумело разрезавшим арбуз. Нож Шалунова косил и не доходил до середины; арбуз сам не распался на ломти, как должно было быть, середина осталась нетронутой.

      – К сожалению, я не могу захватить вас в Геленджик, – сказал Курасов, рассматривая забрызганные песчаной грязцой шпоры Букреева.

      – Вам должен был звонить капитан третьего ранга Хохловцев.

      – Он мне не звонил, – сдержанно сказал Курасов, – а даже если бы он мне и звонил, что же такого? Он не может приказать мне. Я сам отвечаю за караван, за корабли, за груз и за пассажиров. Но, к счастью, пассажиров мы не берем.

      – Но почему?

      – Потому что наши «гиганты» не приспособлены для перевозки пассажиров. Да у нас и места нет. Вы же знаете, что такое «морской охотник», товарищ капитан?

      Курасов взял ломоть арбуза и сосредоточенно принялся выковыривать острием кинжала семечки, густо усыпавшие сахаристую мякоть.

      – Но вы поймите, я направляюсь к фронту, в действующую армию.

      – А кто из военных сейчас не направляется к фронту, в действующую армию? Если бы я брал всех, мне бы на корабле негде было повернуться.

      Курасов, очевидно, твердо решил отказать. Лицо Курасова как бы говорило: «Все, товарищ капитан. На вашем месте я бы ушел».

      Букреев решил сдержать свое раздражение.

      – Тогда простите, товарищ капитан-лейтенант. – Он щелкнул шпорами.

      Шалунов вздохнул, пожал плечами и дружелюбно улыбнулся Букрееву.

      Курасов провел по Букрееву холодным взглядом узких, чуть раскосых глаз.

      – К сожалению, ничего не могу.

      – Жаль. Если бы меня сегодня не вызвал контр-адмирал Мещеряков, я бы мог не торопиться так.

      – Мещеряков? – переспросил Курасов. – Вас вызывает контр-адмирал Мещеряков?

      – Я еду к батальону.

      – К какому батальону? – быстро спросил Шалунов, отодвигаясь от стола вместе со стулом.

      – К отдельному батальону морской пехоты в Геленджик. Со мной отправляется команда, тридцать краснофлотцев,