Огненная земля. Аркадий Первенцев

так и живем, пока дела нет, – сказал Батраков. – Как говорится: «И пить будем, и гулять будем, а смерть придет, помирать будем». Сегодня ребята отличное рагу получат на ужин…

      – Я тоже с большим удовольствием съел бы рагу, – сказал Букреев, – кишка кишке марш играет.

      – Покушать вовремя не вредно.

      Они направились к штабу. Из казарм высыпали люди. Они умывались тут же во дворе, поливая водой друг друга прямо из ведер. Стоило только прозвенеть колоколу, двор опустел, и к камбузу наперегонки бросились дневальные с посудой. Кулибаба выравнивал черенком черпака очередь.

      Еще издали Букреев заметил на крыльце штаба девушку с выпущенным по суконной фланелевке матросским воротником. Она, подчиняясь командам начальника штаба, маршировала по крыльцу, стучала каблуками. Очевидно, проходило шуточное обучение строевому шагу. Батраков, заметив недоуменный взгляд командира батальона, безнадежно вздохнул.

      – Кто это? – спросил Букреев.

      – Еще одна обуза.

      – Какая?

      – Главстаршина Иванова Татьяна. Курасовская не то невеста, не то не разбери-бери…

      – Она ведь работает в военно-морском госпитале, как мне говорили.

      – А теперь просится к нам, – неодобрительно произнес Батраков. – Что у нас медом намазано? Столько желающих…

      – Мне ее хвалили… Я ее знаю, правда, понаслышке.

      – Смотря за что хвалили! А вот из госпиталя не знают, как ее ловчее сбагрить. Там все вверх дном перевернула.

      – Она хочет к нам?

      – Хочет…

      – Как ваше мнение?

      – У нас и так девчат больше десятка. Пулеметчицы, медсестры, две даже ПТР таскают.

      – Но, кажется, в штате медчасти не все заполнено. Мне докладывал Баштовой…

      – Не только Баштовой. За нее десятка два заступятся. Звенягин и то просит… Дело, конечно, ваше. Но в десанте девчата ни к чему – одна канитель с ними.

      Последние слова были сказаны Батраковым так, чтобы их услыхала Таня. Посмотрев пренебрежительно на нее и нехотя ответив на ее приветствие, замполит прошел в штаб, куда направился и Баштовой.

      – Разрешите обратиться, товарищ капитан? – спросила Таня, подбросив руку ко лбу.

      – Пожалуйста, товарищ главстаршина.

      Букреев мог внимательно рассмотреть девушку, о которой так много говорили. Ему припомнился и Курасов, и его цветы, и разговоры Шалунова, и вообще все слухи, которые сопровождали эту светловолосую девушку с открытым и вызывающим взглядом серых глаз. Золотые нашивки главстаршины на погонах, берет с флотской эмблемой и вся морская форма, отлично сидевшая на ней, – все это шло к ней.

      Таня просила о переводе в батальон, приводила какие-то невразумительные доводы и, окончательно сбитая с толку молчанием Букреева, запнулась и остановилась на полуслове.

      – Насколько понял, вы хотите перейти служить в морскую пехоту?

      – Да, товарищ капитан. И если вы думаете…

      Она смотрела на него сразу потемневшими глазами, в которых можно было прочитать недружелюбие.

      – Вы обдумали свою просьбу, товарищ главстаршина? – мягко спросил Букреев.

      – Я все обдумала, товарищ капитан.

      – Ну