Плоть и кровь. Майкл Каннингем

Когда отец выпивал лишнего, к нему возвращался давний акцент.

      – В школе все превосходно, папочка. Ну, школа она и есть школа. Садись. Молоко сейчас согреется, минута – и готово.

      Он аккуратно прислонился к холодильнику. Пылкое, невинное, как у мальчика, лицо. После работы он так и не переоделся – белая рубашка, галстук в строгую полоску. Надо же, побил Билли, вылетел из дома, чтобы напиться, вернулся через несколько часов, а узел его галстука так идеальным и остался.

      – Ты будешь королевой выпускного бала, – сказал он. – Я так горжусь тобой, радость моя.

      – Встречи с выпускниками, папочка. Выпускной бал когда еще будет – весной. Пока я всего лишь принцесса. А королевой, скорее всего, станет Розмари. Она же местная. И в школе у нее примерно триллион друзей.

      – Королевой станешь ты, – сказал он. – Да. О да, все выберут тебя.

      Молоко уже начинало пузыриться у стенки кастрюли, Сьюзен сняла ее с огня, покачала в воздухе.

      – Я не похожа на Елизавету, папочка, – сказала она. – Да и красивых девушек в школе немало. И ты даже не представляешь себе, как они одеваются.

      Сьюзен тут же втянула в себя воздух, словно надеясь всосать вместе с ним последнюю фразу и проглотить ее. “Не жалуйся ему на нехватку денег, особенно когда он такой.” Впрочем, выражение отцовского лица не изменилось. Он продолжал смотреть на нее влажными, несфокусированными глазами.

      – Принцесса, – сказал он. – Они сделают тебя королевой. Обещаю.

      Он большой, опасный, он переполнен любовью. А если ее не выберут, что тогда будет?

      – Быть одной из принцесс – это уже большая честь, – сказала она. – Да садись же, папочка. Молоко готово.

      Интересно, куда подевался Билли? Отца он, конечно, не убьет, это понятно, а вот отец, если Билли войдет сейчас в кухню и поведет себя определенным образом, может сделать все что угодно.

      – Ты не просто принцесса, – сказал он, опускаясь на стул. – А вообще, как ты? Счастлива? Как Тодд?

      – Тодд он и есть Тодд, – ответила она, разливая по чашкам молоко.

      – Школа есть школа, а Тодд есть Тодд, – произнес он. – Как-то невесело это звучит. Не очень счастливо.

      Она поставила перед ним чашку, сказала:

      – Не слушай меня. Все отлично. Наверное, у меня синдром выпускницы, что-то в этом роде.

      – Как?

      – Синдром выпускницы. Отчаянное желание покончить со школой, пока ты в ней на хорошем счету. Медицина тут все еще бессильна.

      Отец покивал, глядя в чашку с молоком.

      – Мы с твоим братом немного повздорили сегодня, – сказал он.

      Отец хотел столь многого. И мог причинить столько вреда.

      – Слышала, – отозвалась она. – Мне хотелось бы, чтобы вы не ругались так часто.

      – Ты это не мне говори. Ему. Хочешь знать, как он меня обозвал?

      – Что?

      – Свиньей, вот как. Свиньей.

      – Ох, папочка.

      – Обычно он так полицейских называет. Обозвал меня говенной свиньей, прости за грубое слово. Вот как теперь разговаривает со мной твой брат.

      – Тебе